Этнос и космос в теории этногенеза Л.Н.Гумилева

Банных С. Г.

Особенностью творчества Л. Н. Гумилёва является то, что он работал на стыке различных дисциплин: истории, географии, этнологии, философии и языкознании. На первый взгляд, объект его исследования – этносы и рассматривать его надо только как этнолога, что и пытались сделать ряд авторов (Крюков М. В. Ещё об исторических этапах этнических общностей // Советская этнография. 1986 №3. Козлов В. И, Пути околоэтнической пассионарности. // Совесткая этнография 1990 №4). Однако представляется более правильным анализировать Гумилёва не как этнолога, а как философа, причём философа космиста.

По общепринятому мнению идеи космизма, в той или иной степени, присутствуют в трудах большинства русских мыслителей. Отечественные философы стремились к установлению строго доказуемых истин не для избранных народов или наций, для всех мыслящих людей.

Анализируя причину вселенского бытия Л. Н. Гумилёв и иные представители русского космизма пытались вскрыть внутреннюю взаимосвязь, те причину, которая образует мир как целое.

Задаваясь вопросом «Какая сила движет народами?» Л. Н. Гумилёв отвечал – биохимическая энергия, привносимая в организмы из космоса. Цель его исследования – выявление причины возникновения, гибели и смены этносов в историческом процессе под действием космического воздействия.

Имя выдающегося отечественного мыслителя Л. Н. Гумилёва получило в наши дни большую известность. Тем не менее упускается из виду его собственно научный потенциал.

Научное наследие Л. Н. Гумилёва в целом, и его теория этногенеза в частности, не являлись пока предметом серьезного научного исследования. Это может объясняться новизной концептуальной модели, созданной в 1960-70-е годы, получившей известность только 1980-1990 годов. Сыграло свою роль и то, что знакомство общественности с творчеством Л. Н. Гумилёва совпало по времени с нарастанием нестабильности в стране.

Полноценная научная оценка проблем, связанных с теорией этногенеза, является скорее делом будущего. В целом же, в современной научной литературе отмечается потребность в работах о Л. H. Гумилеве. В многообразии социально-экономических, политических и культурных процессов конца XX века особую значимость приобретает национальный вопрос. Возрастает роль научного осмысления механизмов их развития.

Теория этногенеза является центральной в оригинальной концепции Л. Н. Гумилёва.

Многие труды ученого привлекают внимание философов, историков, культурологов. Понятия и термины, разработанные им, используются в разных научных дисциплинах.

Методологический инструментарий Л. Гумилева представлен синтезом гуманитарных и естественных наук.

Наследие Л. Н. Гумилёва становится важным, как только мы обращаемся к современным вопросам развития человечества на рубеже тысячелетий. Сегодня ученые дают нам социологические, исторические, политологические, культурологические версии относительно будущего обличия мира. Они предлагают новый взгляд, в основу которого положен анализ этнических процессов, объясняются это тем, что будущий, мир это многополюсный мир, основанный на культурно-этническом фундаменте. Например, автор концепции «столкновения цивилизаций» профессор Гарвардского университета С. Хантингтон полагает, что в нарождающемся мире основным источником конфликтов будет уже не идеология и не экономика, а культура. Это свидетельствует о том, что в решении современных задач научного прогнозирования идеи Л. Н. Гумилёва, могут быть весьма востребованными.

Л. Н. Гумилёв нашел свой оригинальный подход к осмыслению процессов этногенеза, с помощью которого попытался преодолеть инерцию традиционных взглядов на теорию этносов. Выдвинутая им теория о связи этноса не только с социумом, но и с природными и космическими факторами оказалась чрезвычайно плодотворной. Им была предпринята попытка представить этносы прежде всего как способы приспособления к ландшафтно-климатичеким условиям. В настоящее время становится все более необходимым построение комплексной теории этногенеза народов планеты, которая включала бы в себя синтезированные современные знания социального и естественнонаучного характера. Это дало бы реальную возможность решить проблемы межэтнических взаимоотношений, социального прогнозирования в сфере межнациональных отношений и др.

В концепции этногенеза тема гармонии во взаимоотношениях между природой и человеком получает наиболее глубокое осмысление и выливается в завершенное теоретическое построение.

Центральным понятием этой теории выступает этнос, который рассматривается как естественно сложившийся на основе оригинального стереотипа поведения людей.

Каждый этнос /народ/ своеобразен и имеет свой путь культурного развития, а потому нет «плохих» или «хороших», «культурных» или «некультурных».

Культура у Л. Гумилева — не центральное понятие, она латентно содержится в его концепции. Отсюда — исключительная важность приобретает культурогенез и этногенез в концепции ученого. Внимание к данному пласту творчества Л. Гумилева вызвано тем, что он никогда не был предметом специального изучения. Привлечение этого раздела поможет вскрыть современные культурно-цивилизационные процессы.

Многогранное научно-теоретическое наследие Л. Гумилёва стало предметом специального изучения лишь с конца 80-х начала 90-х гг. После смерти ученого его труды стали изучаться более активно. Долгое время в советский период выдающийся вклад в науку об этносах Л.Гумилева, попросту замалчивался по идеологическим и политическим соображениям. Его новые научные взгляды подвергались критике со стороны значительного числа этнографов, историков и философов.

Основные работы были написаны в 60-е – 70-е годы, большинство из которых удалось издать много позже. К наиболее значительным первым трудам ученого следует отнести прежде всего те, в которых он изложил историю кочевников Центральной Азии с древнейших времен до ХУIII века. Исследовательский интерес к творчеству выдающегося ученого особенно возрос, в последние десятилетия, когда произведения Л. Гумилева обрели большую популярность. Однако достаточно серьезного внимания к теоретическому наследию ученого-мыслителя проявлено не было.

Наша задача, опираясь не ряд публикаций работ самого Л. Гумилева, восстановить важнейшие черты человека, ученого, мыслителя и его теорию этногенеза.

В решении данной задачи мы имеем возможность опереться на весьма объемную, противоречивую литературу о Л. Гумилеве. В творчестве Гумилёва можно выделить три основных этапа: первый — 1964-1974 гг.; второй 1974-1989, третий этап 1989 — до настоящего времени.

Первый этап серия из 14 статей Л. Гумилева по географической теории этногенеза: «Ландшафт и этнос», помещенных в журнале «Вестник Ленинградского университета», а также его публикации по этой же проблеме журнале «Природа». В этих статьях автором впервые были даны столь значительные коррективы в истолкование проблем наций и национальностей, что потребовало создание новой теории. После опубликования статей началась дискуссия по проблемам этногенеза к определению понятия «этнос». Она развернулась на страницах журнала «Природа» в I970-I97I годах и представлена в статьях М. И. Артамонова, Ю. В. Бромлея, Ю. И. Ефремова и ряда других.

Следует отметить, что в ходе дискуссии выявились два основных подхода к затронутым проблемам, в одном из которых делается акцент на природные факторы, в другом — на факторы социальные. Расхождение между этими подходами частично объясняются различным употреблением самого термина «этнос» и отражает большую сложность и недостаточную разработанность этого вопроса . В то же время дискуссия показала возможность комплексного биосоциокультурного подхода к исследованию этноса и проблем этногенеза.

Сюда же относятся статьи критического характера, содержащие тенденциозный анализ концепции этногенеза, ее основных положении и методологии. Критика академика Б. А. Рыбакова обращена против метода исторической дедукции и полного пренебрежения к историческим источникам. Козлов В. И. обвиняет Л. Гумилева в склонности к географическому детерминизму.

Первый этап анализа теоретического творчества Л. Гумилева представлен немногочисленными журнальными публикациями, в которых, в большей, степени, идет обсуждение концепции этноса и этногенеза не столько в направлении конкретизации ее понятий, сколько в направлении на полемику и критику. Этот подход отражает существовавшую в то время господствующую социологизаторскую тенденцию и прочные позиции формационного подхода в гуманитарном знании.

Второй этап обозначен выходом разгромной статьи Козлова В. И, после которой работы Л. Н. Гумилёва фактически перестают печатать. Одновременно с этим прекращается обсуждение концептуальных положений теории на страницах журналов. За период с 1974 по 1989 годы только иногда появлялись статьи и рецензии самого Л. Н. Гумилёва в периодической печати. Одной из них являлась публикация «Биосфера и импульсы сознания», на которую незамедлительно последовал критический отклик в статье «Ипостаси этноса» А. И. Першиц и В. В. Пошишевского. Основной упрек авторов обращен на стремление Л. Гумилева вывести этнос «непосредственно из природы», сделать основной упор на природное начало.

К этому сложному периоду как в творчестве ученого, так и исследовании его концепции относится выход в свет основного теоретического труда Л. Н. Гумилева «Этногенез и биосфера Земли» в виде депонированной в ВИНИТИ рукописи, где была изложена его концепция этногенеза. Этот выход был отмечен небольшой: статьей Ю. М. Бородая, в которой он поддерживал концепцию «химерных этносов» Л. Н. Гумилёва. На статью Ю. М. Бородая отреагировала группа авторов: Б. М. Кедров, И. Р. Григулевич, И. А. Крывелев. Они вступили в дискуссию с концепцией Л. Гумилева. К сожалению, в центре той дискуссии было не изучение предмета спора, а идеологическая оценка позиции автора. К сожалению в этой дискуссии не был рассмотрен главный вопрос о соотношении биологического и социального, а Гумилёв обвинён в игнорировании принципов исторического материализма и, более того в пропаганде идей национализма.

Таким образом, во второй период все исследовательские начинания. по концепции Л. Н. Гумилёва были заморожены. Хотя на фоне официального критического настроя. стали появляться первые работы в поддержку идей ученого.

С конца 80-х годов начинается качественно новый этап в исследовании теоретического наследия Л. Н. Гумилёва. Он стал возможен благодаря выходу в свет основных трудов ученого, среди которых на первом месте находится трактат «Этногенез и биосфера Земли», В краткий срок увеличивается число журнальных публикаций и статей самого разного рода. Всю литературу этого периода, как мы полагаем, можно представить несколькими группами.

Первая группа исследования посвящена анализу методологии Л. Н. Гумилёва и отдельных аспектов концепции этногенеза. Это прежде всего работы Д. С. Лихачева, А. И. Куркчи, П. Л. Белкова, С. Смирнова, А. Н. Медведь.

Особое внимание получает идея пассионарности, которая привлекает внимание даже психоаналитиков, включивших ее в авторском варианте в свои научные разработки. Представители второй группы: А. Л. Янов, А. Тюрин, И. Дьяконов, Л. Клейн — ведут речь о возможных идеологических интерпретациях концепции.

Третья группа — это исследования историков, философов, культурологов, естественников, посвященных специальным проблемам, в которых упоминается Л. Н. Гумилёв как автор оригинальной концепции, или положения его концепции используются как методологическая база для рассуждений. К числу этих исследований можно причислить работы В. Е. Давыдовича, Е. В. Золотухиной, Я. Шемякина, В. Зильберглейта, А. В. Венкова, В. Б. Миронова и ряда других.

Между тем, работ в которых бы исследовалось идейно наследие Л. Н. Гумилёва. История возникновения его идей, создания трудов, разработки концепций, а также; освещающих его философские взгляды. до сих пор фактически не создано.

Процесс мышления Л. Н. Гумилёва, его общественная и научная борьба, личная жизнь — неразрывно связаны в тугой узел. Включая в книгу материалы из личной автор стремился представить его человеком, понимающим сущность бытия и малейшее движения души, человеком полемического склада ума, блестящего остроумия с ocновополагающей чертой его мировоззрения — гуманизмом.

Цель нашего исследования, вслед за Л. Гумилёвым, — понять Всемирную историю как становление одной из оболочек Земли — этносферы.

Для этого возьмем бесспорные исторические факты, и наложим их на канву времени и пространства. Так поступают естественники. Этот подход позволит осмыслить историческую целостность цепи событий и явлений, где связь между звеньями осуществляется через каузальность. Прямое наблюдение показывает, что эти цепочки имеют начала и концы, т.е. имеет место вспышка с инерцией, затухающей от сопротивления среды.

Л. Гумилев показал сочетание разнообразных этнических историй причудливо переплетающихся друг с другом на фоне разных культур, унаследованных от эпох минувших, и ландшафтов, дающих людям пищу. Этническая история — процесс многофакторный, испытывающий разные воздействия и чутко на них реагирующий. Вместе с тем этническая история не столь наглядна, как история культур и государств, так как события, связанные со сменой фаз этногенеза, источниками не фиксируются. Иными словами этническая история — это та гуманитарная дисциплина, которая ближе, чем любая иная, к географии, что и определяет пестроту, которую отметил ученый. Он сравнивал историческую панораму со звездным небом, где мы наблюдаем звезды, давно потухшие, но свет которых только теперь дошел до Земли, и не видим сверхновых, чьи лучи ещё несутся в космических пространствах и, соответственно, не видимы.

Применение географии к решению отдельных проблем встречало и встречает то полное со чувствие, то злобные нарекания. С одной стороны очевидно, что сухая степь дает для создания хозяйства и культуры не те возможности, что тропические джунгли, а с другой — такой подход именуется «географический детерминизм». Для начала внесем ясность. Видные мыслители 17-18 веков Ж. Боден Ш.Л Монтескье и ряд других, все проявления человеческой деятельности, в том числе культуру, психологический склад, форму правления и т.д., напрямую выводили из природы стран и влияния климата. Их исследования продолжили наши соотечественники Л. И. Мечников, С. М. Соловьев, В. О. Ключевский, «Евразийцы», Л. Гумилев.

Эту точку зрения сегодня не разделяет практически никто из учёных но и обратная концепция — «географический нигилизм», вообще отрицающий значение географической среды для истории этноса, не лучше.

С целью рассмотреть эти точки зрения и показать связь этноса и космоса задумана данная статьяы. Как известно, научные теории создает тот или иной человек. Кибернетики придумали даже для этого название — «черный ящик». В этот ящик вводится хаотическая информация, а потом из него выходит стройная версия, называемая в зависимости от её убедительности гипотезой, концепцией или теорией. Л. Н. Гумилёву посчастливилось добраться до треть­ей фазы, выше которой только истина, то есть суждение, заведомо неопровержимое и не нуждающееся в дополнении.

Но истина встречается только в спекулятивной (умопостигаемой) науке — математике, которая оперирует не явлениями природы. В природе же, как и в истории существуют только феномены, явления отнюдь не рациональные, но требующие понимания еще в большей степени, нежели извлечение корня квадратного из шестизначного числа .Мы попытаемся создать статью о рождении и развитии научной идеи этногенеза и ее свзи с космосом.

Этнос и космос в теории этногенеза Л.Н.Гумилева
Жизнь и творчество.

Л. Н. Гумилёв (1912-1992 гг.) родился в Царском Селе (ныне город Пушкин под С.-Петербургом) в семье известных русских поэтов «серебряного века» — Н. С. Гумилева и А. А. Ахматовой. Рано потеряв отца (расстрелян в 1921 г. как «враг народа», в последующем реабилити­рован), он воспитывался в городе Бежецке бабушкой А. И. Гумилевой.

Как вспоминал сам Л. Н. Гумилёв — «школьные годы — это жестокое испытание… В двадцатых годах история была изъята из школьных программ, а география сведена до минимума».

К счастью, тогда в маленьком городе Бежецке была библиотека, полная сочинений Майн Рида, Ф. Купера, Жюль Верна, Г. Уэлса, Джека Лондона и многих других увлекательных авторов, дающих обильную информацию. Чтение давало пищу для размышления и будило мысль Гумилева:

Зачем Александр Македонский пошел в Индию? Почему пунические войны сделали Рим вечным городом, а коль скоро так, то из-за чего готы и вандалы легко его разрушили?

В начале ХХ века гимназическая история ограничивалась Древним Востоком, античной и средневековой Европой и Россией. И тут на выручку Гумилеву пришел «дух» эпохи. В тридцатые годы начались экспедиции, куда охотно принимали молодежь. Льву Гумилеву открылись гольцы и тайга Хамар-Дабана над простором Байкала, ущелья по Вахщу и таджикские кишлаки, где люди говорили на языке Фирдоуси, палеолитические пещеры Крыма, степи вокруг хазарского города Саркела и, наконец, таймырская тундра. Книжные образы перестали быть теневыми контурами. Они обрели формы и крас­ки.

Помимо этого, в начале 30-х Гумилев пытался поступить в Ленинградский пед. институт, но для сына «врага народа», двери института оказались закрыты. И только в 1934 году он наконец поступает на исторический факультет ЛГУ.

К сожалению, после войны всеобщая история в объеме крайне сократилась, в её место заняли узкие специализации. История Средней Азии и Китая излагалась на факультативных курсах. А по кочевому миру не было специалистов. Этим Гумилев решает заняться сам.

В 1935 году его отчисляют и арес­товывают в первый раз. В 1937 году удалось восстановиться на исто­рическим факультете и сдать экстерном экзамены за второй курс. Через год — 10 марта 1938 года, Л. Н. Гумилёва вновь арестовывают, «Шпалерка», Кресты, Беломорканал, переследствие, новый срок — дали пять лет, вместо объявленного расстрела. Именно в камере смертни­ков, в Крестах, лежа на цементном полу Л. Н. Гумилёву открылась идея пассионарности (английский эквивалент термина passio — страсть, боль­шая энергия, побуждение, стимул), которая движет человека на пос­тупки, противоречащие инстинкту самосохранения.

На великих сибирских стройках ему удалось познакомиться с представителями разных народов, общаться с ними и понять многое в их жизни.

В 1932 Л. Н. Гумилёв работал малярийным разведчиком в Таджикистане. Работа заключалась в том, что он травил в маленьких болотцах малярийных комаров. Количество комаров при этом несколько уменьшалось, но уцелевших вполне хватало для того, чтобы заражать малярией как таджиков, так самого Л. Н. Гумилёва. Выходили его те самые таджики. В этот период Гумилев изучил таджикский язык. Благодаря которому Гумилев подружился с персами, таджиками, и даже ученым — эфталитом- памирцем. Памирец получил двойное образование: у исмаилитского «пира»-старца, и курс в Сталинобатском педагогическом институте. Эти беседы позволили Л. Н. Гумилёву глубоко вникнуть в жизнь этих народов.

Общение с представителями казахов, татар, узбеков показало, как вспоминал Гумилев, что дружить с этими народами просто. Надо лишь быть с ними искренним, доброжелательным и уважать своеобразие их обычаев.

В 1943 году, после освобождения с поселения на Нижней Тунгуске, Л. Н. Гумилёв ушел добровольцем на фронт. Участвовал в боевых действиях в Польше и Германии, дошел до Берлина. Сразу после войны, в 1945 году, снова исторический факультет ЛГУ, который закончил экстерном, в 1946 поступил в аспирантуру Института Востоковедения. Но жизнь на сво­боде была недолгой. В 1947 году после постановления А. А. Жданова об антисоветской направленности творчества Анны Ахматовой последовало отчисление её сына из аспирантуры института востоковедения Акаде­мии наук (хотя с аспирантскими экзаменами и с диссертацией он уп­равился до срока). Пришлось работать библиотекарем дома для умалишенных на 5-й линии Васильевского острова. Правда, в 1949 году в Университете удалось защитить диссертацию, и Л. Н. Гумилёв стал кандидатом исторических наук. Но уже в начале ноября того же года его снова арестовывают. Приговор гласил: десять лет.

Лефортово, Караганда, омские лагеря. Последний год гулаговского рабства был очень тяжелым, физические силы оказались подор­ваны. Освобождение пришло только в 1956 году, разумеется полной реабилитацией. Однако дух ученого не был сломлен, пятнадцать лет лагерей не были вычеркнуты из жизни. Несмотря на то, что все эти годы Л. Н. Гумилёв был лишен того, что составляет насущный хлеб ученого, — книг по специальности, он продолжал работать. В тюрьме и лагере не навести простейшую справку, там даже энциклопедия Брокгауза и Ефрона недоступна (в «шарашках», конечно, книги давали, однако в шарашках Гумилев не бывал). Неволя вообще трудно совместима с прагматическим знанием, запоминанием и заучиванием. Неволя определяет и тематику, и, так сказать, методологию творчества. Узникам не возбраняется вспоминать, надеяться и размышлять. Не воз­бранялось это и Л. Н. Гумилёву, он сочинял стихи, а также по мере возможностей обдумывал свою первую книгу — «Хунну», и даже писал её, когда его освободили от общих работ.

Как вспоминал Л. Н. Гумилёв. Я не имел многих возможностей, которые есть у научных сотрудников Академии Наук… Так и пришлось стать не научным работником, а ученым.» Конечно, работа в научном институте имеет свои преимущества в организации экспедиций и возможности публикаций, но зато там есть некоторые ограничения, например, обязательная узкая специализация, неизбежно сужающая поле зрения исследователя.

Товарищи по нарам Л. Н. Гумилева были люди весьма сведущие, каждый в своей области, вследствие чего их рассказы были более содержательны и полноценны. С ними можно было свободно беседовать, специальные термины они умели не просто переводить а ис­толковывать. Часто буквальный перевод теряет нюансы смысла и возникают неточности. Поэтому можно смело утверждать, что подготовка Л. Н. Гумилёва была не обычной. С конца I954 года, когда заключенному Гумилеву разрешили писать и получать корреспонденцию без ограничений, — в Си­бирь, в Омский лагерь ему пишет В. Н. Абросов.

Василий Никифорович Абросов (1919-1985), — лимнолог, ихтиолог, один из ближайших друзей Л. Н. Гумилёва. Началась их переписка в кон­це сороковых, когда В. Н. Абросовым заинтересовались «органы» и он, лишившись работы и не имея жилья, вынужден был уехать из Ленинграда. Он высылал Л. Н. Гумилёву книги, рефераты и выписки из нужных ему научных статей, но главное — регулярно писал дружеские письма со своими научными идеями, рассказами о жизни, об общих знакомых. Все это в немалой степени способствовало развитию Л. Н. Гумилёва, позволяло быть в курсе новейших научных веяний и заниматься наукой.

После освобождения и реабилитации в 1956 году Л. Н. Гумилёв работал в Государственном Эрмитаже, восстановился в географическом обществе, где в 1965 году возглавил отделение этнографии. Участвовал в экспедиции на Нижнюю Волгу — 1959-63 гг. Результатом археологических исследо­ваний явилось открытие местоположения легендарной страны — «Хазарии».

В 1961 году Л. Н. Гумилёв защитил докторскую диссертацию по истории древних тюрок, в 1974 докторскую по географии. Работая в институте геогра­фии Ленинградского университета Л. Н. Гумилёв, в течение 20 лет, читал лекции в университете. Этот лекционный курс назывался «народоведением». Лекции он читал также в других аудиториях, в том числе и для участников научных семинаров, знаменательных для того времени. Его приглашали читать тематические или, как бы сказали до 1917 года, общедоступные лекции. Так он прочитал свои знаменитые шесть лекций о монголах. В самом конце 70-х гг., в МГУ на психологическом факультете в продолжение пяти дней читал лекции об этногенезе и пассионарности.

В начале 70-х по приглашению Новосибирского университета и благодаря содействию выдающегося русского антрополога, будущего академика В.П. Алексеева, Гумилев выступил в Академгородке с лекциями по народоведению. Ученый читал их в самых разных аудиториях — Ин­ституте им. Курчатова, в Доме Кино и Доме Художников и др., часть лекций была показана по центральному телевидению.

Теория, созданная Л. Н. Гумилёвым четверть века назад, прошла длинный путь. Судьба её типична для всякой новой, крупной и не праз­дной идеи: сначала неприятие, замалчивание, издательские препоны, иначе говоря, всяческое поношение и притеснение, затем постепенное привыкание и, наконец, признание.

Первое издание книги Л. Н. Гумилёва под названием «География этноса в исторический период» в 1990 году, ста­ло уже достоянием истории. Книга вышедшая в Ленинграде, в издатель­стве «Наука», опиралась на сокращенный лекционный курс и не вмести­ла всего объема публичных выступлений ученого.

Перу ученого принадлежит получившие широкую известность в нашей стране и за рубежом книги: «Хунну» (1960), «Открытие Хазарии» (1966), «Древние тюрки» (1967), «Поиски вымышленного царства» (1970), «Гунны в Китае» (1989), «Древняя Русь и Великая Степь» (1989), а также около двухсот научных статей и стихотворных переводов с вос­точных языков.

Статьи, посвященные тории этногенеза, впервые в полном объеме вышли отдельной книгой в 1993 году. Книга называется «Этносфера: история людей и история природы», издательство «Экопрос», Москва. В основу книги легли статьи из цикла «Ландшафт и этнос», печатавшейся на протяжении почти 10 лет в специализированных малотираж­ных изданиях и составившие основу второй докторской диссертации Л. Н. Гумилёва по географии.

К защите второй докторской его подтолкнула необходимость гласного обсуждения. Вот как это было, вспоминает Н. В. Гумилева: «Лев Николаевич трудился над книгой «Этногенез и биосфера Земли», писал и печатал статьи по этой теме, создал солидные рукописные заделы. Пошли слухи, что Л. Н. Гумилёв сочинил какую-то антимарксистскую работу. В наше отсутствие рукописи из его домашнего стола исчезали. Потом, правда, те же невидимки их возвращали, но не всегда в нужное место. В этой ситуации нужно было срочно «обнародовать» книгу» (31, с.5). Лев Николаевич сомневался, разрешат ли ему это сделать. И тогда решено было организовать защиту докторской диссертации по географии.

В Университете очень одобрительно отнеслись к затее Л. Н. Гумилёва. С. Б. Лавров, Б. Н. Семевский, сотрудники кафедры быстро органи­зовали оформление документов. Оппоненты были приглашены из Москвы — доктор географических наук Э. М. Мурзаев, доктор биологических наук Ю. П. Алтухов и доктор географических наук А. М. Архангельский.

В мае 1972 года состоялась защита. Л. Н. Гумилёв выступил прекрасно. Из 21 члена ученого совета 19 проголосовали «за». Но ВАК отказал в присуждении степени доктора географических наук — «за хорошее знание истории». (31, с.5) И лишь спустя годы докторская была присуждена по совокупности работ. А в 1990 году Ленинградский Уни­верситет присудил Л. Н. Гумилёву первую премию за работу «Этногенез и биосфера Земли».

К сожалению, сама обстановка в стране («застоя» в 60-70-х гг. и перестройка 80-х) не способствовали адекватному пониманию теории этногенеза Л. Н. Гумилёва. Даже выход книг в 90-е годы не изменил ситуации. Близился развал СССР, страна была охвачена сиюминутными национальными претензиями, которые, казалось, очень быстро могут быть разрешены «демократическим» путем. Хотя книги Л. Н. Гумилёва мгновенно расходились, восприятию концепции ученого широким читателям помешала нервозность обстановки поспешной русской революции 90-х гг. Страна распадалась по трещинам и швам этногенетической реальности — по тем этногенетическим признакам, которые были многократно описаны Л. Н. Гумилёвым в качестве научной проблемы и научного осознания. Страна распалась по тем «кривым» данным Гумилевым в его теории этногенеза.

В работах объясняется четкая динамика жизни всех наиболее прославленных в письменной истории этносов, в том числе евразийских. Концепция этногенеза Л. Н. Гумилёва должна, наконец, стать отправной точкой в исследованиях и размышлениях гуманитариев, допущенных для выправления государственных функций.

Этнос и космос в теории этногенеза Л.Н.Гумилева
Предыстория создания теории этногенеза.

Лев Николаевич Гумилев — основатель новой теории — этногенеза, посвященной рождению, становлению и угасанию этносов, по­лучившей признание во всем мире. Она исследуя влияние природных процессов на историю развития человеческих цивилизаций. Наш интерес к творчеству Л. Н. Гумилёва обусловлен желанием понять день сегодняшний.

Так получается, что представители истории, наши профессионалы, сегодня, не могут ответить на основные вопросы человеческого бытия. Не всегда отвечает философия, политические или социально-экономические дисциплины. Были в моде ответы социологические, политологические, экологические. Возможно, что новым витком в ответах на проблемы философии истории станет этнология Л.Н. Гуми­лева. Вполне возможно, и этому есть свидетельства, наука или научная дисциплина, которой еще нет в русских университетах, в итоге своего двухвекового развития будут опираться на работы Л. Н. Гумилёва потому, что он оказался наиболее мощным и прозорливым исследовате­лем судеб десятков народов.

Содержанием этнологии Л. Н. Гумилёва — является этногенез, то есть история начала, возникновения и исчезновения этносов с поверхности земного шара. Без энергетического толчка биосферы, без связи с ландшафтом, с культурой и мыслительной деятельностью этногенез немыслим. Этногенез является историческим, цикличным. Следовательно, мы имеем дело с теорией, которая сама по себе наука, находящаяся в параллели к социальной истории. Онаже социальная природа существования человечества. Этногенез не является абстракцией, он является постоянно конкрет­ным, мозаичным, противоречивым и конфликтным.

До сих пор, историки довольствовались философскими теориями объ­ясняющими все циклы мировой истории. Цикличность — наблюдали еще авторы Анналов — хранители истории Рима и средневековые монахи. Но редкая книга по философии истории, за последнее десятилетие, может предоставить ответ на главный вопрос: «Что такое история в том виде, в каком мы являемся её наследниками?» В самом деле, что такое история и что такое философия истории? За последние два века накопилось такое количество ответов, что невозможно их суммировать в нечто цельное и продуктивное. История — это ВСЕ! С этим согласились представители гуманитарных наук, но не все. Представителей естественных наук — биологи, геологи, географы, климатологи, физики и экологи — первым пригласил к открытым дебатам по проблеме исторического знания и проверки его опытным пу­тем Лев Николаевич Гумилев. Ведь в начале Нового времени в 17-18 веках ответы по вопросам исторического знания давали прежде всего астрономы, химики и алхи­мики, мореплаватели, физики.

Благодаря Гумилеву свершился переход от общего знания о философии, истории, от работ натурфилософов, от теорий Дж. Вико, И. Гердера, Н. Грановского, Н. Данилевского, О. Шпенглера, А. Тойнби к постро­ению синтеза новой историко-этнологической дисциплины, являющейся, естественнонаучной. Историю мира Л. Н. Гумилёв создал опираясь на то, что народы земли, её этносы имеют право на описание своей истории в географии, климате, экологии и др. Жизнь, которая одновременно есть жизнь Природы, и жизни в рамках социального существования.

Это автономное существование этносов, благодаря теории Л. Н. Гумилёва, теперь обретает зримые черты специальной концепции, которая, возможно, окажется в одном ряду с концепциями Коперника, Гердера, Гумбольта, Ратцеля, Мечникова, Вернадского, как концепция философии истории накану­не XXI века.

Что такое история? Что такое народ в его органической связи с рельефом, климатом, речью. Родины? По сути, ответом на эти вопросы была вея русская культура XIX века.

Термин «народоведение» вел И. Г. Гердер, величайший немецкий философ истории, первый «народовед» Европы. Он сыграл огромную роль в становлении русского взгляда на историю; цивилизацию и на создание «национального историографизма». Россия, как нам кажется, издревле была близка идея катастроф -эсхатологии, разломов, потрясений, переворотов, говоря языком Гумилева, — мутаций. Отсюда и столь пафосный перевод на русскую почву достаточно сухого немецкого опыта классической традиции соби­рания предметов народной архаики, быта, культа, фольклора, — вообще народных примет, именуемых у Гердера народоведение (фольксунде).

И.Г. Гердер, издавший свой фундаментальный труд «Идеи к философии истории человечества» в 1791 году, был глубоко переработан в России первой половины XIX века, Т. Грановским, выдающимся исследователем европейского Средневековья, русским исследователем «всемирной истории» как неделимого прошлого человечества. Гердеровское понимание революции, катастрофы как нормы, как скачка естественного и объяснимого стало аксиомой в том же столетии в России. Именно от него пошло достаточно распространенное затем объяснение непреложности связей катаклизмов геологических сдвигов, дрейфов материков и проч.) природы в целом и человека. Как писал Гердер: «Революции воображают, что они представляют собой сплошные перевороты… Однако имеются также:

Революции Солнца, Звезд, времени…

Революции года, плавные — весна, лето, осень, зима…

Революции в природе, благодаря которым:

Возникла Солнечная система;

Возникла Земля и Луна…

На Земле организмы;

Люди между собой. Политические революции. (37, с. 278)

Тезисы Гердера, приведенные выше, не были известны дословно, но перечисленные пози­ции Гердера практически стали дневниковыми страницами во време­на экспедиций и путешествий русских ученых на территории Евразии. Место работы этнографов, антропологов, фольклористов, от Польской Померании до Китая, стали школой землеописаний континента Евразии. Которое стало затем «нормальным объектом» восприятия для «фольксунде», народоведения с его любовью к измерению солнечной активности, геодезии, изучению гор, рек и морей.

Предыстория создания теории этногенеза Л. Н. Гумилёва связана также с опытами великого немецкого ученого Ф. Ратцеля (1844-1904). Его книги «Антропогеография», вышедшая уже через сто лет после работы И. Гердера, а затем «Земля и жизнь. Сравнительное землеведение» в двух томах в начале ХХ века стали настольными книгами в читающей России для понимания судеб этносов на территории Российской империи.

Ратцель в своем труде «Человечество как жизненноё явление на Земле» пишет о том, что судьба народов обуславливается почвой, а также растительным и животным царствами, «Почва, ландшафт не только дает поле деятельности народам и снабжает их пищей, но и принуждает их кооперироваться, климат определяет долю влаги и тепла, достающих­ся этим народам, а растительный и животный мир снабжает их средствами пропитания, одеждой и украшениями… принадлежность страны к известному полушарию, к известной части света, и полуострову, архипелагу, близость морей, рек, пустынь — все это определяет ход истории». (124, с. 301)

Немецкая наука к тому времени становится частью русской науки. А русская наука становилась тут же частью общеевропейской, но в значительной мере и антиевропейской. Особенность русской науки в том, что она имела дело со столь сложным переменчивым объектом исследований, фактически ежедневно сталкивалась с «туземцами» не в Океании, Африке или Австралии, а у себя дома, за окном кабинета или за «околицей». Эта сказочная возможность видеть этнологические раритеты, а в натуре, что позволило ей довольно быстро образовать своего рода российский «авангард» в деятельности этно­графии, антропологии, истории, географии.

Известно, что тот же Ф. Ратцель был теоретиком идеи «жизненного пространства». «Если какой либо народ в течении своего историчес­кого развития не был богато одарен землей, — пишет Ратцель, — то его высшее призвание… в улучшении своего географического положения путем захвата лучших земель» (124, с. 301) (имелась в виду… Россия до Урала!). А русские ученые – авангардисты отказались от идей национализма и геополитики.

Это нашло отражение в «Русской идее» Н. А. Бердяева, который писал: «У русского народа нет такой любви к величию историческому, которым так пленены народы Запада. Народ, обладающий величайшим в мире государством, не любит государства и власти. Верно, что германская и русская идеи противоположны друг другу. Германская идея есть идея господства, преобладания, могущества, русская же идея есть идея коммюнатарности и братства людей и народов. Русские менее семейственны, чем западные народы, но безмерно более коммюнатарны. У русских иное чувство земли, и сама земля иная, чем у Запада. Русским чужда мистика расы и крови, но очень близка мистика души». (10, т. 1 с. 118)

Одним из первых, кто стоит у истоков народоведения в России, был Карл Максимович Бэр (1792-1876). Это отражается в его многочис­ленных трудах по истории и географии. Он утверждал что, «судьба народов определяется наперед и как бы неизбежно, природою занимаемой местности». (12, с. 10) К. М. Бэр считал, что в физических свойствах местности заранее определена этническая история и всего человечества, и что «ход всемирной истории, конечно, более определяется природными физическими условиями». (12, с. 10)

Этнос и космос в теории этногенеза Л.Н.Гумилева
Хазария Л. Гумилева.

Тема Хазарии — невероятно злободневна в различные периоды истории России: при Николае I, во время деятельности Российских Обществ Археологии, этнографии, Антропологии в коне XIX века, в 1930-е годы и особенно в советские 70-е.

Поисковики — историки, с самого начала, со времен первых публикаций археологических материалов по Хазарии, все время натыкались на отсутствие следов её прошлого. Карл Бэр, одним из первых усомнился, что от поселений Хазар ничего не осталось.

В истории Хазар и Хазарского каганата имелось множество пробе­лов и неясных моментов. Не было известно точно откуда пришли Хазары, какими были, какой образ жизни вели и главное — где они жили? Исторические источники помещают их на Нижней Волге, а археологи до недавнего времени не знали ни одного хазарского памятника в низовь­ях этой реки.

Хазария до Л. Гумилева была зыбким, гипотетическим именем, похожим на некую территорию земледельцев и скотоводов, затерявшуюся в пыли и тумане астраханских, оренбургских, терских, донских и яицких дорог. Это загадочное царство искали купцы, офицеры, бугровщики (кладокопатели), авантюристы, меценаты и, менее всего, историки. В средине XX века поисками занялись публицисты. Устано­вив, что страна Хазария была и она была могущественна. Которая располагаясь на перекрестке Западного и Восточного торговых путей в низовьях Волги. Так, что же стало с этим могучим народом? Ответ дает вторая экспе­диция Л. Н. Гумилёва 1961-1965 гг. Найдя Хазарию, Гумилев нашел и свой научный метод исследования, получивший в дальнейшем название — этногенеза. Но без человека нет идеи, поэтому рассмотрим «биографию» идеи.

В сентябре 1959 года Л. Н. Гумилёв, по просьбе М. И. Артамонова, директора Государственного Эрмитажа, отправился на берега Волги на поиски Итиля — легендарную столицу Хазарского Каганата.

Первая экспедиция была не совсем удачной. Главного — материальных следов жизнедеятельности Хазар не обнаружили. Лишь на берегу Ахтубы (притока Волги) был найден черепок IХ-ХI веков, извлеченный из под 2,3 м. слоя речных наносов, образовавшихся за последнюю ты­сячу лет, Если город и был на этом месте, то обнаружить его под та­ким слоем наносов не представлялось возможным.

По возвращению из экспедиции Л. Н. Гумилёв познакомился с огром­ной хазароведческой литературой, сплетением несовместимых точек зре­ния и необоснованных выводов.

Название «Хазары» было известно уже первому русскому летописцу — Нестору, автору «Повести временных лет» и с тех пор оно упомина­лось в русской исторической литературе неоднократно.

Историкам известно, что хазары были полукочевым народом, жив­шим в низовьях Волги, исповедовавших иудейскую веру и в 965 г., были побеждены киевским князем Святославом Игоревичем. Однако кто такие хазары и что такое хазария — никто не знал, потому что в от­личие от прочих народов, имевших предков и потомков, у хазар ни тех, ни других не было обнаружено. Больше того, народность, в течение почти целого тысячелетия обитавшие в такой хорошо изученной местнос­ти, как междуречье Волги, Дона и Терека, где, согласно всем лето­писным источникам, помещался Хазарский каганат, почему то не остави­ла после себя никаких археологических памятников. Хазары, как и все прочие люди, ели и пили и, конечно, били посуду, а где же черепки — материал, всегда являющийся первой находкой археологов. Хазары умирали — куда девались их могилы? И наконец — где располагались поселения Хазар, те самые «села и нивы», которые киевский князь Олег, по словам А. С. Пушкина, «обрек мечам и пожарам»? Все это дол­го оставалось неизвестным.

Обычно территорию, на которой обитал когда-то какой-либо народ, подлежащий изучению, находят без труда. Иногда бывают споры об определении границ области расселения и времени заселения тех или иных местностей, но это детали. Зато восстановление истории народа встречается с разнообразными и не всегда преодолимыми трудностями. При разрешении хазарского вопроса все получилось как раз наоборот.

Соседние народы оставили о хазарах огромное количество сведений. Византийские греки заключали с хазарами союзы и посылали к ним православных миссионеров, персы, и арабы воевали с хазарами, мусульманские купцы имели в хазарских городах собственные кварталы; рус­ские из Киева и Чернигова платили им дань…

Писали о хазарах армяне и грузины, испытывавшие бедствия от их вторжения. В числе подданных хазарского царя были камские булгары, буртасы, суворы, мордва-эрзя, вятичи, северяне и славяне-поляне. На Востоке это царство граничило с Хорезмом, т.е. владело Мангышлаком и Устюртом, а значит и всеми степями Южного Приуралья.

На Юге пограничным был город Дербент, знаменитая стена которого отделяла Закавказье от Хазарских владений. На западе весь Север­ный Кавказ, Степной Крым и Причерноморские степи до Днестра и Карпат подчинялись хазарскому царю.

На основе этих данных профессор Государственного Эрмитажа М. И. Артамонов написал «Историю хазар», но география этой страны по-прежнему была неизвестна. Таким образом, образовалась странная диспропорция: мы легко можем прочесть, какие победы одерживали хазары и какие поражения они терпели, но, как было уже сказано, о том, где они жили, каковы были их быт и культура, представления не имеем.

В 1959 году Л. Н. Гумилёв, после возвращения из экспедиции, познакомился с гидробиологом и лимнологом В. Н. Абросовым, который, узнав о его поисках, знакомит его со своей климатологической концепцией. Которая сводилась в общем к следующему: теплый и влажный воздух приносится к нам циклонами с Атлантичес­кого океана. Циклоны захватывают не всю территорию а узкую полосу. И эта полоса теплого и влажного воздуха смещается то севернее то юж­нее, и проносится над Средиземным и Черным морями. В этом слу­чае орошаются и зеленеют степи, и сохнет Каспийское море.

Либо сдвигается к северу, и дожди идут над Францией, Германией, Средней Россией и Сибирью. Тогда сохнут степи, Волга превращается в мутный, бурный поток и набухнет Каспийское море.

Иногда циклоны смещаются еще севернее и тогда несут в Шотландию, Скандинавию и Белое море свою влагу. Степь превращается в пустыню, и только остатки полузасыпанных городов наводят на мысль, что здесь некогда цвела культура. Снова мелеет Волга, и Каспийское море входит в свои берега.

Какова продолжительность этих периодов — вот проблема над которой работал В. Н. Абросов. Именно поэтому его заинтересовал черепок найденный под 2,3 м. слоем песка Л. Н. Гумилёвым.

Л. Н. Гумилёв предлагает наложить хронологически известную историю кочевых народов на изменения климата, открытые В. Н. Абросовым.

«Всю ночь мы просидели над составлением хронологических таблиц, — вспоминал Гумилев, — …а к утру получили первый вариант смены климатических условий, они измерялись двумя — пятью веками» (28 с. 31).

Из этого следовало, что если черепок хазарского времени перек­рыт наносами, значит бурное увеличение водосбора Волги, а, следовательно, и поднятие уровня Каспийского моря произошло позже гибели Хазарского каганата. Значит, ландшафт низовий Волги был иным и хазар­ские памятники следует искать не на высоких берегах, а в пойме и дельте Волги. Там никто еще хазар не искал, потому что считалось, что на низких местах, подверженных половодьям, при высоком уровне Каспия, жизнь людей была невозможна. А историки исходили из того, что уровень Каспия падает неуклонно и, следовательно, в VI веке был гораздо выше, чем в XX., Абросов указал Гумилеву на существова­ние в дельте Волги так называемых бэровских бугров (названные в честь впервые описавшего их академика К. М. Бэра), которые не покрывались водой при любом поднятии Каспия. Что это за возвышенности Л. Н. Гумилёв тогда еще не знал, но, отправившись в Географическое об­щество за сведениями о них, познакомился там с А. А. Алексиным — на­чальником отряда Южной геологической экспедиции Академии наук. Алек­син двадцать лет исследовал прикаспийские степи в поисках нефти, и он рассказал Гумилеву о курганах на берегах дельтовых притоков, о заброшенных могилах, о найденных скелетах в береговых обрезах и черепках древней посуды.

Все это решило судьбу второй экспедиции. 18 августа 1960 года А. А. Алексин с одной стороны и Л. Н. Гумилёв с другой объединив свои усилия, на вездеходе и с моторной лодкой, отправились в дельту Волги.

На бугре, носящем имя Степана Разина, Л. Н. Гумилёв обнаружил хазарское захоронение (единственное до сегодняшнего дня). На других «бэровских» буграх была обнаружена «черная» керамика, четко датируемая VII-Х веками, и характерная для хазар.

Открытие свершилось, сенсация состоялась, но… количество находок стало вызывать сомнения среди завистливых коллег по Эрмитажу. Злые языки стали называть найденного хазарина — татарином, но реставрация и последующая экспертиза исключила всякие сомнения.

Единственное, что огорчало Л. Н. Гумилёва, полное равнодушие археологов к ландшафтным и тематическим наблюдениям. Поэтому он, совместно с А. А. Алексиным сделал совместный доклад на Отделении этнографии Географического общества, где аудитория состоит из представителей разных специальностей. Доклад назывался: «Палеогеография Волжской Хазарии и изменение климата за исторический период» — и достиг успеха.

В зале совета Общества в назначенное время собрались многие видные ученые: доктор географических наук А. В. Шитникова, доктор физических наук Н. А. Козырев, доктор исторических наук А. П. Окладникова, доктор биологических наук М. И. Прохоров, директор обсерватории М. И. Будыко, директор географического института при ЛГУ А. И. 3убкова и много других ученых.

Сначала Л. Н. Гумилёв дал сводку наблюдений. сделанных в полевой сезон, а затем поставил проблему возможности восстановить колебание увлажнения степной полосы Евразийского континента. Могучие кочевые народы — хунну, тюрки и монголы — которые довели скотоводческое хозяйство до совершенства, жили именно в степи. Сила и слава кочевников были прямо пропорциональны количеству их скота, которое определялось пастбищной площадью и запасами кормов, а последние зависели от дождей, выпадавших в степи. Уменьшение осадков вело к наступлению пустыни на север, увеличение — влекло тайгу (для скотовода тайга и пустыня одно и тоже, ибо неприемлемы для выпаса крупного скота) на юг.

Неоднократно делались попытки объяснить завоевательные походы Атиллы и Чингисхана ухудшением природных условий в степи. Но эти попытки не дали результатов, и не случайно. Успешные войны в кочевников и вторжение в Китай, Иран, Европу совершали не скопища голодные людей, искавших пристанища, а дисциплинированные, хорошо обученные отряды, опиравшиеся на богатый тыл.

Поэтому эти события, как правило, совпадали с улучшением климата в степи. Ухудшение же было причиной выселения кочевников мелкими группами, обычно оседавшими на степных окраинах. Такие неэффективные передвижения выпадали из поля зрения историков и географов древности, обращавших внимание на события мирового значения, и отсюда возникла путаница, при которой сопоставление исторических событий и явлений природы казались бессмысленными. На самом же деле, установив два типа передвижений кочевых народов, Л. Н. Гумилёв смог сопоставить их с увлажненностью степной зоны без каких бы то ни бы­ло натяжек. Тем самым, ретроспективно, можно восстановить изменение климата за те три тысячи лет, история которых известна по письменным источникам.

Этнос и космос в теории этногенеза Л.Н.Гумилева
География этноса в исторический период.

Влияние географии на развитие этносов у Л. Н. Гумилёва не имеет прецедентов в русской науке и культуре. Исследования Гумилева по истории и пассионарности знаменуют собой выход в научный мир, на широкое обсуждение такой темы, которая существовала в той или иной форме всегда, но предметом особого интереса и осмысления у нас в стране не была в последние 60-70 лет. Речь идет о том, что в историософии, науке историографии, описавшей десятки цивилизаций, культур, общественных устройств, исторических фактов, событий и преобразований, тема жизнедеятельности народов мира оказывалась постоянно побочной, подчиненной статистическим обсчетам и конкретным социологическим исследованиям.

Теорией народоведения стала теория этногенеза Л. М. Гумилева. Этой в столь очевидной форме строгой науки принципиально не существовало до него, и отныне этнология будет находится в русле построений картины мира по Гумилеву. Сегодня важно подчеркнуть значение теории народоведения — сплава этногенеза и пассионарности, которая является основой механизма этногенеза.

Содержанием теории Л. Н. Гумилёва — является этногенез, то есть механизм начала, возникновения и исчезновения этносов с поверхности земного шара и причинно-следственные связи «прохода», «шествия» этносов по Земле. Без связи с ландшафтами, с культурой и мыслительной деятельностью народов этногенез немыслим, как немыслим рациональный ответ на то, почему этот этногенез является историческим процессом, всегда неожиданным, и цикличным.

Л. Н. Гумилёв привлекает исторические сведения, о Восточной Европе и Сибири с примыкающими к ней странами Азии, подтверждающие закономерность и ищет новые данные для уточнения хронологии климатических изменений. С этой целью им были предприняты подводные исследования находящихся на дне моря остатков Дербентской стены.

Арабские писатели Х века рассказывали удивительные истории о сооружении персами уходящей в море каменной стены. Но они не догадывались, что эта стена была выстроена на суше, когда уровень Каспийского моря был много ниже, чем в их время. Так был установлен уровень Каспия в VII веке, когда и была возведена Дербентская стена. Эта работа была выполнена Л. Гумилевым и его сотрудниками несмотря на опасность, сопряженную с нырянием в аквалангах в бурное море. Отважные исследователи сравнительно легко отделались испугом и утопленным аквалангом.

Дербентская стена со всей очевидностью показывает, что уровень Каспийского моря в VI веке был значительно ниже не только современного, но и уровня Х века, когда приморская часть стены, как и ныне, находилась в воде. В VI-VII веке дельта простиралась дальше к морю и была суше. Однако у нас нет данных в том, что тогда же она и была заселена хазарами. Хазары могли освоить ее значительно позже, когда уровень Каспийского моря вновь стал подниматься и соответственно с этим приволжские степи стали сохнуть и давать меньше простора для развития кочевого скотоводческого хозяйства. Возникновение оседлости и земледелия на Дону и в северном пограничье степей между Донцом и средним Доном падает на VIII век /салтовская культура/. К этому же или немного более раннему времени может относиться заселение долины Волги, вызванного одной и той же причиной — наступлением засушливости и оскудением степей.

В Х веке воды Каспия достигли уже примерно современного уровня, а максимальный уровень достиг в ХII-ХIV веках, когда следы хазарской оседлости в долине Волги были смыты водой и занесены аллювием.

Тем не менее, вопросы в хазароведении остаются, не все ясно науке и поэтому следующее столетие будет всматриваться подогретое работами Л. Н. Гумилёва, в незавершенную историю неожиданного взлета и мгновенного, отрывистого падения тюркского хазарского каганата, повлиявшего на судьбу народов европейской равнины, Кавказа, тогдашней Византиии Ирана. Смена вероисповедания в купе с гидрологическим фактором, резко оборвали судьбу государства наиболее мощного в Европе VIII в.. Вопросы экологии, которые в 60-е годы, поднимал Л. Н. Гумилёв по хазарской проблеме, являлись, как казалось историкам, либо данью нарождающейся моде, либо утопическими суждениями, не имевшими отношения к победной стороне практики советского государственного гидротехнического хозяйствования». Теория Л. Н. Гумилёва, подтверждая то о чем писал ученый, Каспий поднялся на несколько метров, а вскоре вообще взорвется от наполнения, превысив зеркало воды на 6-8 метров, и его волны смоют следы человеческих стоянок XX века.

Так мы получили научный пример исторической прозорливости определенной историометрической системы, теории этногенеза. Не история письменных памятников, не хронология событий, сообщаемых на языках народов, не интерпретация возможностей социального базиса — эмпирические наблюдения над фактами ландшафтной истории, .которая включает в себя также историю народов проживавших на этих ландшафтов. Тема Хазарии — не самоцель для Л. Н. Гумилёва. Л. Н. Гумилёв был прежде всего по отношению к Хазарии естественником, географом. Он видел и понимал, что изменение климата может поменять историческую перспективу не менее значительно, чем принятие христианства.

Хазария до Л. Н. Гумилева была зыбким гипотетическим именем, похожим на некую территорию земледельцев и скотоводов, на речную заводь, на деятельную факторию, в пыли и тумане астраханских, оренбургских, терских, донских и яицких дорог. Это место искали офицеры, галантерейщики-купцы, бугровщики /профессиональные искатели кладов/,ориенталисты — немцы, авантюристы, меценаты — кроме историков. В середине ХХ века поисками занялись публицисты. Установили к началу XX века, что страна Хазария была и была она могущественна.

Но Хазарий не Тибет, и не Перу, не Нубия: памятников иссеченных в песчанике, в мраморе, в золоте или кости, там не оказалось. И тогда публицистам показалось, что это не зря, что кто-то лишил нас исторического наследия. Л. Гумилев приоткрыл покрывало тайны- показав, что Хазария — государство, которое появилось на обломках первого сверхгосударственного образования Центральноазиатских тюркских племен в VI-VIII веках. Хазария была перекрестком дорог. Эту дорогу на Восток, где страна Эль-Дорадо, золото песков видели Арестей Преконесский, Эсхил, Геродот, Страбон; итальянцы в ХII-ХIV веках просто здесь жили. Сегодня мало кто может представить, что эта незамысловатая полуевропейская окраина мира, бедная (до открытия нефти) страна, несчастная скотоводческая «кампаса» была все-таки ключом к воротам Каспия; воротам Ирана, Бахрейна, Леванта, туркестанских оазисов». Страна Хазария становится нефтяным Эльдорадо в XXI веке, но это не тема данной работы.

Поисковики — историки, начиная с XX века, все время натыкались на отсутствие следов прошлого. Карл Бэр, академик, первым справедливо усомнился, что здесь ничего не осталось, да и отношение к кочевникам весь XIX век как к меньшим братьям на чем-то базировалось. А далее наступил археологический ренессанс, своего рода победное шествие русской (точнее, советской) археологии, потому что сенсации шли все 1930-40-50-е годы одна за другой. М. И. Артамонов с 1935 года на Дону открывает стоянки алан, тюрок, приближался к хазарам и остаткам сарматов за Волгой, в Яицком коридоре. За ним последовали другие ученые: С. А. Плетнёва — пионер-исследователь алано-тюркской культуры V-X веков. Б.А. Рыбаков открывает материальные очертания Черниговской Руси и земли Северного Дона, а это уже рядом с Хазарией.

Все 1930-50-е годы открытия шли одно за другим, и наступил археологический ренессанс. Л. Н. Гумилёв находится в этом же ряду первооткрывателей Хазарии.

Исследования Л. Н. Гумилева касались круга разнообразных вопросов, касающихся истории природы и населения нашей необъятной страны. Вокруг хазарского узла Л. Гумилев объясняет явления как более раннего, так и более позднего времени на огромном пространстве от Тихого до Атлантического океана. Он выясняет закономерности исторического процесса, опосредованного изменениями природы, и показывает важную роль географического фактора в жизни людей. Географическая среда и изменения в природе, не могут быть безразличными для людей. От них многое зависит, они затрудняют или облегчают культурное и общественное развитие. Хотя общество живет и развивается по своим внутренним законам, и происходящие в нем события не всегда сводимы к воздействиям природной среды, влияние кормящего ландшафта бесспорно — что и доказал Л. Гумилев, Все это, в дальнейшем, и легло в основу новой науки — этногенеза.

Этнос и космос в теории этногенеза Л.Н.Гумилева
Теория этногенеза.

Зависимость человека от окружающей его природы, точнее — от географической среды, не оспаривалось никогда, хотя степень этой зависимости расценивалась разными учеными различно. Но в любом случае хозяйственная жизнь народов, населяющих и населявших Землю, тесно связана с ландшафтами и климатом населенных территорий. Подъем и упадок экономики древних эпох проследить довольно трудно, из-за неполноценности информации, получаемых из первоисточников. Но есть индикатор — военная мощь. Война всегда стоила денег, к тому же больших. А для этого требуется крепкий тыл, цветущее хозяйство, а соответственно, оптимальные природные условия. Bсe эти положения нашли свое отражение в теории исследований природы и географии этносов Л. Гумилева. Вообще о значении географических условий, например рельефе для военных действий, говорилось давно, даже, можно сказать, — всегда. Достаточно вспомнить, что битву при Транзименском озере Ганнибал выиграл, использовав несколько глубоких долин. При Киноскефалах македонская фаланга на пересеченной местности рассыпалась, и римляне легко перебили тяжеловооруженных воинов, потерявших строй. Эти и подобные примеры всегда находились в поле зрения исследователей и дали повод Л. Гумилеву, вслед за географом И. Болдиным, сделать знаменитое замечание: «У исследователя, не имеющего в руках географии, встречаются претыкания».

Однако останавливаться на такой ясной проблеме на пороге XXI века нецелесообразно, поэтому мы, вслед за Л. Гумилевым, ставим вопрос иначе: «не только как влияет географическая среда на людей, но и в какой степени сами люди являются составной частью той оболочки Земли, которая сейчас именуется биосферой?»

Действительно, современная науке ставит куда более глубокие задачи, чем в древности и в новые века. да и географическая наука отошла от простого описания диковинок нашей планеты и обрела возможности, которые нашим предшественникам были недоступны.

Становление географии как науки обычно представляется так: до середины XIX века география и этнография развивались слитно, а затем этнография разделилась на общественно-историческое и географическое направления. К первому причислены Л. Г. Морган, Э. Тейлор, Дж. Фрезер, Л. Я. Штернберг, ко второму — Ф. Ратцель, Хаусхофер, Л. Д. Синицкий и А. А. Кубер, а также французская школа «географии человека». В этой классификации, по нашему мнению, есть существенный дефект практически сводящей её на нет.

Ибо характер трудовых процессов, потребления, войны, создания государства или падения его — такие же объекты этнографического исследования. как и национальный фольклор. А изучение народов в фазах их развития и в противопоставлении себя соседям немыслимо без учета географической среды, равным образом, считает Л. Гумилев, — не следует подменять этнографию учением о «хозяйственно-культурных типах», характерных для народов, находящихся примерно на одинаковом уровне социально-экономического развития и живущих в сходных естественно-географических условиях.

Столь же неверно приравнивать этнос к биологическим таксономическим единицам.

Этнос, по Л. Гумилеву, — коллектив особей, имеющий неповторимую внутреннюю структуру и оригинальный стереотип поведения, причем обе составляющие динамичны. Следовательно — этнос — это явление, не сводимое ни к социологическому, ни к биологическому, ни к географическому явлениям. Однако этносы, всегда связаны с природным окружением благодаря активной хозяйственной деятельности. Последняя проявляется в двух направлениях: приспособление себя к ландшафту и ландшафта к себе.

В реальном историческом процессе не наблюдается строго изолированного существования этносов, а имеют место разнообразные этнические контакты, возникающие на территориях, заселенных разными этносами, политически объединенных в полиэтнические государства. При изучении их вариантов, главным является слияние, при котором забываются традиции обоих первичных компонентов и рядом с двумя предшествующими (или вместо них) возникает новый, третий этнос. Это, считает Л. Гумилев, — главный вариант этногенеза.

Л. Н. Гумилёв использует теорию мутагенеза синтезирует ее с географическим детерминизмом и вводит новый параметр этнической истории — пассионарность. Далее мы рассмотрим его подробно.

Человечество, существующее на Земле каких-нибудь 30-50 тысяч лет, тем не менее произвело на ее поверхности перевороты, которые В.И.Вернадский приравнивал к геологическим переворотам малого масштаба. Вид «хомо сапиенс» распространился по всей суше Земли и всю ее превратил в Ойкумену — место, где он живет, везде адаптируясь к ландшафту. И надо признать, что у человека есть особая способность не только социальная, но и природная, — которая позволяет ему приспосабливаться. Эту способность мы можем характеризовать, пишет Гумилев, как повышенную лабильность, пластичность, даже способность к реадаптации, повторному приспособлению, А это, в свою очередь, обеспечивается мозаичностью антропосферы. Антропосфера делится на сообщества, которые называют народами или нациями, Гумилев предпочитает называть их этносами. Чем различаются этносы? Л. Н. Гумилёв предлагает различать по стереотипам поведения: «Именно стереотипы поведения у различных этносов всегда более или менее различны… при этом этническая характеристика лучше воспринимается и улавливается в больших массах, нежели в единичных случаях»[31, c.11].

Этнос не биологическое явление, так же как и не социальное. Л. Н. Гумилёв предлагает этнос считать — «явлением географическим, всегда связанным с вмещающим ландшафтом, который кормит адаптированный этнос.»[31, c.19] А поскольку ландшафты разнообразны, разнообразны и этносы. Этнос у Гумилева — это не абстрактное понятие, а выразитель исторического процесса, с другой, как двигатель истории, ее движущая сила. Вскрывая генетические корни этногенеза, автор рассматривает этнос как географическое, ландшафтно-биологическое явление.

Вторая особенность этноса — это его структура всегда более или менее сложна, но именно сложность обеспечивает этносу устойчивость. Принцип этнической структуры Гумилев называет «иерархической соподчиненностью субэтнических групп», понимая под последним таксономические единицы, находящиеся внутри этноса (как зримого целого) и не нарушающие его единства, Таксономические единицы делятся на два разряда: «консорции и конвиксии». Консорциями Л. Н. Гумилев называет группы людей, объединенных одной исторической судьбой. В этот разряд входят кружки, артели, секты, банды и т.п. нестойкие объединения, Чаще всего они распадаются но иногда они сохраняются на протяжении жизни нескольких поколений. Тогда они становятся «конвиксиями», т.е. группами людей с однохарактерным бытом и семейными связями. Конвиксии мало резистентны. Их разъедает экзогамия и перетасовывает сукцессия, т.е. резкое изменение исторического окружения. Уцелевшие конвиксии вырастают в субэтносы. Таковы землепроходцы — консорции отчаянных путешественников, породивших поколение стойких сибиряков; старообрядцы — консорции ревнителей религиозно — эстетического канона и т.д. другие группы.

Далее Л. Н. Гумилёв обращает внимание на три вида энергии питающих биосферу земли, и человека, как часть этой биосферы. Это энергия Солнца, это энергия распада внутри Земли радиоактивных элементов и третий вид энергии — это пучки энергии, приходящие из Солнечной системы и Космоса. «Мы живем не оторванными от всего мира, а внутри огромной галактики, которая тоже воздействует на нас, как и все другие факторы, определяющие развитие биосферы»[31, c.24]

Следующий элемент теории этногенеза Л. Н. Гумилёва, его методика — это системный подход. Автор его, Лео фон Берталанфи — американец немецкого происхождения, биолог Чикагского университета дал определение вида как открытой системы. А системный анализ — это такой метод анализа, когда внимание обращается не на персоны, особи, которые оставляют вид, а на отношения между особями. Это и использует Л. Н. Гумилёв, выделяя при этом четыре типа системных связей: делит системы на открытые и замкнутые, жесткие и корпускулярные (дискретные). Открытая система — это наша планета Земля, которая все время получает солнечные лучи, благодаря им происходит фотосинтез, а излишек энергии выбрасывает в космос. Это то или иное живое существо, которое получает запас энергии в виде пищи. Иначе, открытая система получает энергию извне, обновляется.

Примером закрытой системы может служить печка.. Это система с разовым получением энергии. Пример жесткой системы — хорошо сработанная, слаженная машина, где нет ни одной лишней детали, она работает только тогда, когда все винтики на месте. В чистом виде жесткой системы никогда не может быть.

Корпускулярная система — это система взаимодействия между отдельными частями, не связанными между собою жестко, но тем не менее нуждающимися друг в друге. Биологический вид корпускулярной системы — семья.

Из всего этого Л. Н. Гумилёв делает заключение, что «этнос — это замкнутая система дискретного вида — корпускулярная система. Она получает единый заряд энергии и, растратив его, переходит либо к равновесному состоянию со средой, либо распадается на части»[31, c.26].

И далее пишет — «Именно как системы такого типа существуют в биосфере природные коллективы людей с общим стереотипом поведения и своеобразной внутренней структурой, противопоставляющие себя (мы) всем другим (не мы). Это явление противопоставления связывает социальные формы со всеми природными факторами — ландшафтами, климатом, почвой. Это механизм, при помощи которого человек влияет на окружающую среду обитания, воспринимает ее составляющие и кристализует их в свою культуру»[31, c.27].

Следующий немаловажный элемент теории Л. Н. Гумилёва явление комплиментарности. Комплиментарность — это неосознанная симпатия к одним людям и антипатия к другим, т.е. положительная и отрицательная комплиментарность. Когда создается первоначальный этнос, то инициаторы этого возникающего движения подбирают себе активных людей именно по этому комплиментарному признаку — выбирают тех кто им просто симпатичен.

Принцип комплиментарности не относится к числу социальных, пишет Л. Н. Гумилёв, явлений, он наблюдается у диких животных, и у домашних (привязанность собаки к хозяину), на этом принципе основано приручение животных, на этом же принципе основаны семейные связи. Но когда мы берем этот феномен в исторических, больших масштабах, то эти связи вырастают в очень могучий фактор, На комплиментарности строятся отношения в этнической системе.

Из всего сказанного очевидно, что этносы являются биофизическими реальностями, всегда облеченными в ту или иную географическую оболочку. Этногенез — это процесс, проявляющийся в жизнедеятельности этноса, а для совершения работы нужна энергия. В.И. Вернадский, в работе «Химическое строение биосферы Земли и ее окружение», назвал ее биогеохимической энергией живого вещества биосферы. Это та самая энергия, которая получена растением путем фотосинтеза и затем усвоена животным через пищу. Она заставляет все живое расширяться путем размножения до возможного предела.

Земля не переполнена животными только потому, что эта энергия разнонаправленна, и одна система живет за счет другой, одна погашает другую. Очевидно, считает Гумилев, каждая создает вокруг себя какое-то напряжение, обладает реальным энергетическим полем или сочетанием полей, подобно электромагнитному, состоящему из каких-то силовых линий, которые находятся не в покое, а в ритмическом колебании с разной частотой.

Вспомним, что в основе этнического деления лежит разница поведения особей, составляющих этнос. А так как особи нового этноса взаимодействуют друг с другом, то немедленно возникает целостность — однонастройная эмоционально, психологически и поведенчески, что, очевидно, имеет физический смысл. Скорее всего, считает Гумилев, здесь мы видим одинаковую вибрацию биотоков этих особей, единый ритм. Именно он воспринимается наблюдателем как нечто новое, непривычное, не свое. Но как только такое пассионарное поле возникло, оно тут же оформляется в организующий коллектив пассионариев: общину, философскую школу, дружину, полис и т.д. При этом охватываются особи не только пассионарные, но получившие тот же настрой путем пассионарной индукции. Консорция преображается в этнос, который при расширении покоряет (политически или морально) другие этносы и навязывает им свой ритм.

Неравномерность распределения биохимической энергии живого вещества биосферы за длительное историческое время должна была отразиться на поведении этнических коллективов в разные эпохи и в разных регионах. Эффект, делает заключение Л. Н. Гумилёв, производимый вариациями этой энергии, как особое свойство характера людей, и назван «пассионарностью» (от лат. PASSIO — страсть).

При всем различии эпох и стран модель пассионарности в этногенезе одна и те же.

Л. Н. Гумилёв дал определение пассионарности как «характерной доминанты, непреоборимого внутреннего стремления (осознанного или, чаще, неосознанного) к деятельности, направленной на осуществление какой-либо цели (часто иллюзорной). Цель эта представляется пассионарной особи иногда ценнее даже собственной жизни»[31, c.33].

Древние люди приписывали возникновение этносов полубогам или героям. Племенами эллинов были: доряне (потомки Геракла), ионяне (наследники Тезея) и эоляне (потомки Кадама, пришельца из Финикии). Японцев породила богиня Аматерасу, монголов — серый волк и пятнистая лань… Но за всеми этими образами мифологии просвечивают образы предков. В середине VIII века в Италии вокруг Ромула собрались 500 бродяг, положивших начало римлянам, так же собрались «верные» вокруг царя Давида в XI веке до н.э., а люди «длинной воли» — вокруг Чингисхана, бароны — вокруг Карла Великого.

Из этих и подобных консорций постепенно вырастали сначала этносы, потом субэтносы, и, наконец, суперэтносы — своего рода этнические галактики, объединяющие группы этносов в целостности высшего порядка. Так, римские граждане объединили Средиземноморье в Римский мир, франки стали ядром «Христианского мира» (католического), реформированного в «цивилизацию» с заокеанскими продолжениями, евреи распространились по всей Ойкумене, выделив несколько этносов: сефардов, ашкинази, фаллашей; монголы создали оригинальный «Кочевой мир», Эти целостности столь же реальны, как и этносы, наблюдаемые непосредственно.

Большая система может создаваться и существовать только за счет энергетического импульса, благодаря которому система получает внутреннее развитие и способность сопротивляться окружению. Л. Н. Гумилёв, называет этот эффект энергии — пассионарным толчком, и рассматривает географические условия, облегчающие его активизацию.

Согласно наблюдениям, новые этносы возникают не в монотонных ландшафтах, а на границах ландшафтных регионов и в зонах этнических контактов, где неизбежна интенсивная метисация. Благоприятствует этногенезу сочетания разных культурных уровней, типов хозяйства, несходных традиций. Общим моментом является принцип разнообразия.

Предположительно, механизм этих процессов выглядит так: взрыв пассионарности (или флуктуации ее) создает в значительном числе особей, обитающих на охваченной этим взрывом территории, особый нервно-психический настрой, связанный с повышенной активностью, но характер этой активности определяется местными условиями: в первую очередь — ландшафтами, а также этнокультурным окружением и уровнем социального развития. Вот почему, пишет Гумилев, все этносы оригинальны и неповторимы, хотя процессы этногенеза сходны.

Социальная история отражает прошлое человечества односторонне, и рядом с прямой дорогой эволюции существует множество зигзагов, дискретных процессов, создавших ту мозаику, которая просматривается на исторических картах мира. Поскольку у этих процессов есть, считает Гумилев, «начала» и «концы», то они не имеют отношения к прогрессу, а всецело связаны с биосферой, где процессы тоже дискретны.

Таким образом, делает вывод Гумилев, — «социальная и этническая история не подменяют друг друга, а дополняют наше представление о процессах, происходящих на поверхности Земли, где сочетаются «истории природы и людей»[31, c.112].

Во всех исторических процессах — от микрокосма (жизни одной особи) до макрокосма (развития человечества в целом) общественная и природные формы движения соприсутствуют и взаимодействуют, под час столь причудливо, что иногда трудно уловить характер связи. Это особенно относится к мезокосму, где лежит феномен развивающегося этноса, то есть этногенез.

Несмотря на то, что этногенезы происходят в совершенно разных условиях, в разное время и в разных точках земной поверхности, тем не менее путем эмпирических обобщений, Л. Н. Гумилёву удалось построить кривую этногенеза. Наиболее правильно объяснить ее как инерционную, возникающую время от времени вследствие «толчков», которыми могут быть только мутации, вернее микромутации, отражающиеся на стереотипе поведения, но не влияющие на фенотип.

Как правило, мутация почти никогда не затрагивает всей популяции своего ареала. Мутируют только отдельные, относительно немногочисленные особи, пишет Л. Н. Гумилёв, но этого может оказаться достаточно для того, чтобы возникла новая консорция, которая при благоприятном стечении обстоятельств выростает в этнос. Пассионарность членов консорции — обязательное условие этого перерастания. В этом механизме — биологический смысл этногенеза, но он не подменяет и не исключает социального смысла.

На процесс создания этноса или суперэтноса влияет пространство, ландшафт и время. Пространство — это окружение: ландшафтное и этническое, Ландшафтное окружение влияет на формы хозяйства, уклад данного этноса определяет его возможности, перспективы. Этническое окружение, связи с соседями, дружеские или враждебные, влияют на характер создаваемой культуры.

Время — это фаза этногенеза и этнического окружения, определяющая варианты этнических контактов с ними. Кроме того уровень научно-технического прогресса, свойственный данной эпохе, тоже оказывает свое влияние в рамках фактора времени, позволяя заимствовать уже имеющиеся технические достижения при создании новой культурной традиции.

Но кроме времени и пространства есть и третий компонент — энергия. «В энергетическом аспекте этногенез является источником культуры»[31, c.121]. Этногенез идет за счет пассионарности. Именно эта энергия — пассионарность и растрачивается в процессе этногенеза. Она уходит на создание культурных ценностей и политическую деятельность.

В фазе подъема складывается, а в акматической фазе кристаллизуется оригинальный для каждого случая стереотип не только поведения, но и мировосприятия и мироосмысления, или то, что мы называем культурным типом.

«Итак, пишет Л. Н. Гумилёв, этническая история имеет следующие два параметра: 1) соотношение каждого этноса с его вмещающим кормящим ландшафтом, причем утрата этого соотношения непоправима. 2) Пассионарность — то есть диссипация биохимической энергии живого вещества биосферы»[31, c.121].

Этногенезы — процессы, возникающие вследствие природных явлений. Человек не только член общества, но и этноса. Вместе со своим этническим коллективом он сопричастен окружающей среде.

Вечно меняясь, умирая и возраждаясь, как все живое на нашей планете, человек оставляет свой след путем совершения событий, которые составляют «скелет» этнической истории — функции этногенеза. В этом аспекте история — наука естественная, географическая и геософская.

Пассионарность — это и энергия, и характер поведения отдельного человека. Пассионарность как энергия — это избыток биохимической энергии живого вещества, обратный вектору инстинкта и определяющий способность к сверхнапряжениям. Пассионарность же как характеристика поведения — эффект этого избытка, порождающий жертвенность ради эфемерных целей.

Примером возрастания и ослабления пассионарности в этносе может служить этническая история России. Первоначально, в работе «Этногенез и биосфера Земли» (Л.1989 г.), Л. Н. Гумилёв возводил древних русичей к германскому племени готов, считая их фазой социокультурной целостности, затем диструкции и реликта этногенеза древних готов. Позднее, в труде «Древняя Русь и Великая Степь» (М,1989г.), он пересмотрел свои позиции. Где Русь относил к древним славянам и кельтам. Причем древнерусский этнос просуществовал, по его мнению, до XIII века, когда в инерционную фазу своего этногенеза столкнулся с монголами Батыя. После этого этнос перешел в фазу обскурации. Надо отметить, пишет он, что с монголами столкнулся слабопассионарный этнос, а монголы в то время переживали фазу подъема. Вследствие изменения климата степи (увеличения осадков и как следствие, увеличение пастбищ, скота, лошадей и т.д.), что способствовало росту военного и политического потенциала монголо-татар.

Образовавшийся, условно, в XIV веке великорусский этнос имел своим «месторазвитием» Волго-Окское междуречье — ландшафт лесной плюс ландшафт луговой. Исходным компонентом он имел потомков древних русичей, угро-финские племена и отчасти пришельцев монголов. Конец ХIV — начало XVI века, по Гумилеву, фаза подъеме в этногенезе великорусского этноса. О подъеме пассионарного напряжения свидетельствует успешное противостояние Литве, объединение России вокруг Москвы и конец золотоордынского ига.

«В те века, пишет Гумилев, когда начиналась история нашей страны и ее народов, человечество населяло землю неравномерно. Одни народы жили в горах, другие в степях или глухих лесах, третьи на берегах морей. И все создавали совершенно особые культуры, непохожие друг на друга, но связанные с теми ландшафтами, которые их кормили»[31, c.24-25].

Л. Н. Гумилёв, в вопросе образования Российского этноса, высоко оценивал евразийскую концепцию и был ее продолжателем. Будучи лично знаком с Петром Савицким и состоял в переписке с Георгием Вернадским. Евразийцы, разрабатывая свою теорию, положили в ее основание географический детерминизм как принцип. Они нашли ее подтверждение в этническом, лингвистическом аспектах. При этом часто оперируя понятиями «национальный подъем, горение духа, порыв» и т.д. Л. Н. Гумилёв дает свое объяснение этим понятиям, переводя их на научный язык своей теории этногенеза. Евразийцы не указывают причин появления этносов (помимо ландшафтных), они говорят о их развитии. Л. Н. Гумилёв вводит понятия этногенеза, пассионарности, комплиментарности и т.д. Евразийцы достаточно туманно объясняют сближение тех или иных наций и народностей хотя приводят тому массу примеров. Л. Н. Гумилёв перерабатывает их материал и дает научное объяснение, хотя нигде не ссылается на евразийцев, это обстоятельство объясняется просто: «Что касается упреков мне, что я нигде не ссылаюсь в своих книгах на П.Савицкого или на ранних предшественников евразийцев (Ш.Монтескье, Ж.Бодена и других представителей географической школы социологии), то я просто не мог этого сделать по понятным причинам — ведь существовала цензура…»[31, c.15].

В заключение хочется сказать, что теория этногенеза Л. Н. Гумилёва, о глубочайшей связи характера, обычаев и культуры народа с ландшафтами, делает его продолжателем идеи географического детерминизма как принципа в обществознании и философии. Продолжателем идей как западно-европейской школы социологии в прошлом, так и идей русских геософов сегодня, в наше время.

Этнос и космос в теории этногенеза Л.Н.Гумилева
Этносфера и космос

Все, что можно зафиксировать как научными приемами, так и простым наблюдением — есть изменение в окружающем нас мире. Только процессы и эксцессы улавливаются нашим сознанием, а затем служат поводом для размышлений и объяснений. Это диалектика природы и истории, т. е. пространства и времени, а поскольку мир вокруг нас постоянно изменяется, то, естественно, он является объектом науки.

Древние люди знали о космосе, наблюдая движение звезд и планет, но считали сам факт такого перемещения вечным, что было ошибкой. Галилеи, открыв пятна на солнце, показал, что небесные тела изменчивы, и, следовательно, могут быть изучаемы. Однако, долгое время космос считался пустотой, которая не изменяется и значит не подлежит изучению. Даже сам Лавуазье, обсуждая сообщение о метеорите, упавшем во Франции, провел такое решение: «камни с неба падать не могут, потому что па небе нет камней». Но факты были сильнее догмы. Теперь ясно, что голубое небо — атмосфера, не защищает поверхность Земли от воздействия неба черного и, что пучки энергий, приходящие извне, пробивают ионосферу и другие защитные оболочки Земли, достигая поверхности планеты. Значит поверхность Земли — наш родной дом — открыт черной бездне и ее воздействиям. Это отнюдь не мистика, а география. В самом деле, влияние небесных тел на поверхность Земли известно давно. Фазы луны — причины приливов океана, вариации солнечной активности вызывают смещения путей прохождения циклов, а тем самым меняют климатические условия на континентах. Солнечные максимумы заставляют мутировать вирусы, причиняющие нам тяжелые болезни. Эти несомненные феномены кратковременны или эпизодичны, но есть и другие, о которых речь ниже, приводящие к появлению этносов.

Для того чтобы их увидеть нужна история человечества. Ведь у нее есть абсолютная хронология за 4000 лет, и приблизительная — еще за 50000. Но историй много. Социально-экономическая история отражает спонтанный процесс развития, не зависящий непосредственно от природных явлений. История культуры — явление вторичное, связанное с мелкими событиями той или иной эпохи. История хозяйства — известна всего за 200 лет. Военная история — описательна. И только одна история — этническая, опирающаяся на раскрытие глобального природного процесса — этногенеза, в принятом нами аспекте — перепективна.

Кратко об этносе. Поставим задачу так, чтобы ее можно было решить. Биосфера Земли — это одна из оболочек планеты. Люди входят в состав биосферы, но они столь разнообразны, что рассматривать их всех как целостность — антропосферу — не конструктивно. Лесные охотники, степные пастухи, земледельцы, горожане, рыболовы южных морей и морей северных, древние эллины, средневековые рыцари, буржуа и строители каналов, бесписьменные пигмеи и ученые… все они разнообразны, и все по-своему прекрасны и умны.

А по оси времени! Были филистимляне и парфяне — их нет. Не было французов и англичан — они есть, но когда-нибудь уступят место иным этносам. Как и почему это происходит? Вот предмет этнологии, учения об этногенезе или происхождении и исчезновении народов.

Указанный принцип разнообразия, характерного из всех млекопитающих, только для человека, дает основание счесть антропосферу мозаичной, т. е. этносферой, причем разнообразие является не только способом адаптации в ландшафтах, но результатом каких-то воздействий, меняющих людские коллективы иногда в физиологии, а чаще в поведении.

Крупные мутации нас не интересуют, они редки и всецело относятся к биологической науке — антропологии. К этногенезу (возникновению и исчезновению этносов) они не имеют отношения. Нам нужен более чуткий измерительный прибор.

Социальная психология, наоборот, слишком чутка и фиксирует, без выбора, смены настроений и эмоциональные заражения примером. Неустойчивость описываемых ею состояний психики делает ее негодной для эмпирического обобщения. А вот этногенез — это то, что нужно. Но прежде, чем идти дальше, уточним значение термина «этнос», чем объясним его природу. Это можно сделать только путем системологии новой научной дисциплины, вошедшей в советскую науку лишь в 1969 году. Если раньше изучались, как объект, предметы, то теперь рассматриваются связи между ними. При этом подходе находят место и биохимия и генетика и психология, как личная, так и коллективная и уж конечно история с географией. Так попытаемся наглядно сформулировать определение понятия «этнос», хотя бы для практического применения в решении поставленной задачи.

Этнос и космос в теории этногенеза Л.Н.Гумилева

1. Этнос — система развивающаяся в историческом времени, имеющая начало и конец; точнее, этногенез — процесс дискретный.

2. Универсальный критерий отличия этносов между собой один — стереотип поведения — особый поведенческий язык, который передается по наследству, но не генетически, а как показал М. Е. Лобашов через механизм сигнальной наследственности, основанной на условном рефлексе, когда потомство путем подражания перенимает от родителей и сверстников поведенческие стереотипы, являющиеся одновременно адаптивными навыками.

Этнос и космос в теории этногенеза Л.Н.Гумилева

3. Системными связями в этносе служат ощущения «своего» и «чужого», а не сознательные отношения, как в обществе. Поэтому этнос, как явление, не сводимо ни к одной из известных социальных форм человеческого общежития (Gesellschaft) и, следуя К. Марксу, должно быть отнесено к категории природных коллективов, естественно сложившихся общностей (Gemeinwesen), изучаться как природный феномен в рамках диалектического материализма методами естественных наук. Ощущение реальности стереотипа порождает бытовой этноцентризм «мы и они». Этого противопоставления достаточно, чтобы системы не пересекались между собой. Иначе говоря, нет человека вне этноса, и каждый человек принадлежит только одному этносу!

Этнос и космос в теории этногенеза Л.Н.Гумилева

4. Системные связи в этносе, а вместе с ними и единство этноса поддерживается геобиохимической энергией живого вещества биосферы, эффект которой на этническом уровне организации биосферы описан Л. Н. Гумилевым, как явление пассионарности. Пассионарность — поведенческий признак воспринимаемый сторонним наблюдателем как непреоборимое стремление к намеченной цели, пусть даже иллюзорной, но для достижения которои носители ее — пассионарии не жалеют как собственной жизни, так и жизни своего потомства. Психологически пассионарность проявляется как импульс подсознания противоположный инстинкту самосохранения, как индивидуального, так и видового.

Рис. I. Изменение пассионарного напряжения этнической системы

5. В зависимости от соотношения пассионарного импульса (Р) и инстинкта самосохранения (J) Л. Н. Гумилевым описано три характерных поведенческих типа: а) пассионарии (Р > J), б) гармоничники (Р = J), в) субпассионарии (Р < J).

Этнос и космос в теории этногенеза Л.Н.Гумилева

6. Статистически в этносе преобладают гармоничные особи; доли пассионариев и субпассионариев в процентном отношении незначительны, но изменение их количеств определяет геобиохимическое состояние этноса как закрытой системы дискретного типа (по классификации А. А. Малиновского). Можно ввести функцию состояния этнической системы — пассионарное напряжение (доля пассионариев в этносе), которое может быть сопоставимо однозначно с частотой событий этнической истории I и числом подсистем в этносе (субэтносов). Пассионарное напряжение и направление его изменения определяет фазу этногенеза или возраст этноса (см. рис. 1). На рис. 1 по оси абсцисс отложено время в годах, где исходная точка кривой соответствует моменту пассионарного толчка, послужившего причиной появления этноса. По оси ординат отложено пассионарное напряжение этнической системы в трех шкалах: 1. В качественных характеристиках от уровня Р^ (неспособность удовлетворить вожделения) до уровня Р^ (жертвенность).

I Событие в нашем понимании — процесс разрыва системных связей. В зависимости оттаксономического ранга этнической системы: конвиксия (или консорция) — субэтнос — этнос — суперэтнос, — можно говорить и о масштабе события. Для построения кривой пасснонарного напряжения мы выделяем события «тнического масштаба: столкновения двух и;ш более субэтносов.

Рис. 2. Карта-схема пассионарных толчков, обнаруженных на Евроазиатском континенте за исторический период

Эти характеристики следует рассматривать как некую усредненную «физиономию» представителя этноса. Одновременно в этносе присутствуют представители всех отмеченных на рисунке типов, но господствует статистический тип, соответствующий данному уровню пассионарного напряжения. 2. В шкале — количество субэтносов (подсистем этноса). Индексы п, п+1, п+3, и т.д., гдеn— число субэтносов в этносе не затронутом толчком и находящегося в гомеостазе. 3. В шкале — частота событий этнической истории (непрерывная кривая). При этом предлагаемая кривая — есть обобщение 40 индивидуальных кривых этногенеза, простроенных нами для различных этносов, возникших вследствие различных толчков. Пунктирной кривой отмечен качественный ход изменения плотности субпассионариев в этносе.

Этнос и космос в теории этногенеза Л.Н.Гумилева

7. Коротко об этногенезе. Предполагалось, что первоначальным состоянием этноса было гармоническое взаимодействие с вмещающим ландшафтом ареала, своего рода гомеостаз. Если бы это было так, то люди жили бы там, где появились, видимо, в африканской саванне, небольшими группами, минимально общаясь друг с другом. На самом же деле, люди еще в палеолите освоили всю сушу планеты, кроме Антарктиды. Они заселили и влажные леса Конго и холодные степи Монголии и острова Полинезии и закраины ледника Гренландии. В постоянных столкновениях люди строили города и корабли, создавали политические и религиозные системы, творили искусство и поэзию. Почему?

Рис. 3. Связь пассионарных толчков с многолетней вариацией солнечной активности

Время от времени гомеостаз прерывается эксцессом — возникновением пассионарных особей. Как при всякой мутации их сначала немного, но они очень активны. Они действуют, чем усложняют первичную простую систему, создавая в ней много подсистем (субэтносов), блоков (конвиксий) и звеньев (консорций). Усложненная система обретает мощь и расширяет ареал. Ныне она даже выходит в космос. Но пассионарные особи часто гибнут, чем снижается энергетический уровень системы, возвращающийся к равновесному значению. В конце этногенеза остается немного гармоничных людей, как реликт, и так они живут пока не произойдет новый взрыв, или, точнее, мутация, т. е. толчок (muto— толкаю, лат.). Пассионарии появляются не случайно и не в единичных случаях, а как популяции, которые образуются в результате своеобразного явления — пассионарного толчка. Особенность таких толчков — их кратковременность (приблизительно 1—5 лет, но не меньше года) и геометрия на поверхности Земли (см. карту). За последние три тысячи лет достоверно зафиксировано пока 9 пассионарных толчков: четыре до рубежа нашей эры и пять после. Суть явления состоит в том, что в определенный момент времени (о точных датировках ниже) на узкой, шириной 200—300 км и вытянутой полосе поверхности Земли (полосы от толчка к толчку не совпадают), имеющей геометрию, близкую к геодезической линии, возникает серия пассионарных популяций, внутри которых начинаются бурные процессы этногенеза, приводящие через 130— 160 лет к появлению группы новых этнических систем, проходящих синхронно все последовательные фазы этногенеза (если процесс этногенеза не обрывается извне: стихийные бедствия. истребление и т. п.). Через 1500 лет с момента толчка пассионарный признак полностью устраняется из популяции, процесс этногенеза завершается и этнос либо исчезает (как система, но не обязательно как люди), либо существует неограниченно долго в состоянии равновесия с биоценозом своего ландшафта, в гомеостазе.

Этнос и космос в теории этногенеза Л.Н.Гумилева

8. Пассионарный признак передается по наследству половым путем, о чем свидетельствует тот факт, что процессы этногенеза в местах, не затронутых пассионарным толчком, начинаются только после распространения на эти территории представителей уже пассионарных этносов. Это, в свою очередь, позволяет говорить об этногенезе как о флуктуации живого вещества человеческих организмов, а о пассионарном толчке как о микромутации на поведенческом уровне. Мы специально заострим внимание на явлении пассионарного толчка, ибо именно оно указывает на космический характер (внешний по отношению к Земле) причины пускового момента этногенеза. Синхронность и кратковременность начал процессов этногенеза по всей длине полосы, ее узость и протяженность устраняет возожность социальной, климатической и геологической интерпретаций. Более того, геометрия линий толчков (близость к геодезическим) указывает на то, что центрально-симметричные поля Земли имеют определенное отношение к описываемому явлению, что вероятнее всего обусловлено взаимодействием этих полей с внешним космическим источником мутаций.

Поиск источников подобных мутаций не может быть плодотворным до тех пор пока указанные пассионарные толчки не описаны нами подробно, в пространстве и во времени. В этом мы и видим основную задачу настоящей работы. Но перед тем как дать надлежащее описание толчков следует остановиться на методике определения начальных моментов процессов этногенеза и их территориальной локализации, т. е. методике выявления объективных признаков образования пассионарных популяций.

Таких объективных признаков, универсальных для всех известных и подробно освещенных в истории процессов этногенеза можно назвать восемь.

1. Появление пассионариев в статистически значимых количествах в ареале толчка (но не за его пределами).

2. Смена этнического стереотипа поведения в ареале толчка.

3. Территориальное расширение новорожденных этносов из превоначального ареала.

4. Демографический взрыв населения в ареале толчка.

5. Жесткая регламентация поведения членов новорожденного этноса, контроль брачных отношений, установление охранительных мер по отношению к кормящему ландшафту.

6. Повышение активности во всех сферах жизнедеятельности: политической, военной, административной, культурной, религиозной.

7. Рост числа субэтносов (подсистем этноса), внутриэтническое деление стереотипа поведения с появлением его субэтнических вариантов.

8. Одновременность (1-2 поколения) и непрерывность (пространственная) отмеченных признаков по всей полосе пассионарного толчка у этносов ровесников, хотя часто на территории задетой толчком лежат непроходимые барьеры: горы, пустыни, моря. В этом случае один толчок порождает несколько этносов, но фазы их этногенезов синхронны. Это очень важно. Этническая история неполна. Чаще всего остается неосвещенным начальный момент этногенеза — эпоха толчка и фаза подъема, но, имея готовую схему, несложно взять, корректив по соседним этногенезам, а когда известно где искать — найти легко.

Кроме того, обычно пассионарный толчок даже в пограничных регионах вызывает к исторической жизни не один этнос, а несколько, образующих системную конструкцию, называемую суперэтносом. Происходит как бы перемешивание старых этносов и рождение новых, с оригинальной культурой и обновленным стереотипом поведения. Так в Западной Европе на месте «Римского мира» в IX в. образовался романо-германский суперэтнос, куда вошли испанцы и норвежцы, французы и немцы, англичане и итальянцы, но не кельты Ирландии, не греки, сербы и болгары, и не восточные славяне, судьба которых сложилась по-иному. Это показывает, что здесь мы видим не смену социальной формации, ибо феодализм был у всех, а явление экзогенное, лежащее в сфере природы,а не культуры [12]. Следовательно, это воздействия на биосферу мутогенного фактора, а таково только жесткое облучение, не сильное, но меняющее какую-то сторону физиологии людей. Как известно, энергетические факторы на спонтанное социальное развитие непосредственно влиять не могут [13]. Следовательно, они влияют на природную сторону человеческого организма, живущего как все организмы, за счет биохимической энергии живого вещества биосферы, описанной В. И. Вернадским. Изменения концентрации этой энергии создают подъем и спады пассионарности, а коль скоро так, то этногенез — функция пассионарных флуктуаций, возбуждаемых экзогенными эксцессами, но откуда они берутся?

Для того, чтобы создать эксцесс или, что то же, произвести толчок, нужен энергетический импульс. Земля получает энергию из трех источников: 1) от Солнца; 2) подземного радио распада и 3) от рассеянных пучков энергий в галактике (В. И. Вернадский). Сразу можно отбросить солярную гипотезу, ибо Солнце освещает одновременно целое полушарие, а не узкую полосу, шириной в 200—300 км. Не годится и подземная, потому что полосы варьируют вне зависимости от геологического строения территорий, по которым они проходят. Не имеет значения и уровень социального развития этносов, подвергаемых мутагенному воздействию, а наземные физико-географические условия способствуют консервации гомеостатических систем биоценозов, в которых человек — верхнее завершающее звено. Остается не отброшенной одна гипотеза — вариабельное космическое облучение. Пока она не может быть строго доказана, но зато не встречает фактов ей противоречащих.

Представим себе поверхность Земли как экран, на который падают космические лучи, большая часть их задерживается ионосферой, но некоторые достигают поверхность Земли, чаще ночью, так как ионосфера и космическая радиация нестабильны, даже в суточном цикле [15]. Будучи деформированы магнитным (или гравитационным?) полем Земли эти космические импульсы примут облик геодезических линий, не зависящих от наземных ландшафтов. Очевидно не все. но некоторые из них обладают мутагенными свойствами, и в облученных ареалах появляются мутанты. Уроды устраняются естественным отбором быстро, а пассионарии — медленно, потому что пассионарность — тоже нарушение нормы. но особое, устойчивое и несущее определенную нагрузку в становлении человечества как вида.

Каков характер этого получения? Здесь мы можем строить только гипотезы. Их две. Первая — о возможной связи пассионарных толчков с многолетней вариацией солнечной активности, обнаруженной Д. Эдди [16]. Если наложить на его кривую (см. рис. 3) моменты толчков, то можно заметить, что четыре толчка попадают на максимумы и лишь один на минимум. Остальные лежат на точках перегиба кривой Эдди. Есть ли в этом какая-либо закономерность нам этнологам сказать трудно. Ответ за астрофизиками. Вторая гипотеза — о возможной связи со вспышками сверхновых. Но таких совпадений нам известно только два. Толчку, имевшему место в конце 1 в. до н. э., как будто бы соответствует недавно обнаруженная звезда, вспыхнувшая в 5 году до н. з. [17], а толчку XI в. н. э.— появление Крабовидной туманности в 1054 году [18]. Может быть это совпадение случайно. Хотя окончательный ответ может быть дан лишь тогда, когда станут известны (если станут) сверхновые, вспыхивавшие в древности и средневековье. Но даже, если гипотезы в будущем не подтвердятся, что это изменит в описании феномена этногенеза? Ничего! Просто одна из версий научного поиска сменится другой версией, а это и есть путь Науки.

В отличие от феномена этногенеза. этническая история полифакторна. На цепь событий в их связи и последовательности влияют и социальная закономерность и географическая обусловленность и разнохарактерные этнические контакты. Все они — явления наземные и, следовательно, для нашей темы только фон. Однако без них нельзя, ибо пассионарных толчок деформирует этносы, уже имеющие свою судьбу и внутреннюю структуру. Хотя сам толчок краток, но перестройка. г. е. латентный период нового этноса занимает около 150 лег. после чего история обнаруживает смену цвета времени.

Так, пассионарный толчок, породивший Великое переселение народов, смену Рима Византией, образование Аксума, гибель Дакии и разгром Иудеи имел место на рубеже и. •).. а все перечисленные события произошли во 11 в. н.).. больше чем через век. Следовательно, от исторической латы надо отнимать полтора века. что в пределах законного допуска. Зато исторические начала заметны, ибо связаны с крупными событиями. Поэтому в прилагаемой легенде к карте пассионарных толчков, характерные события фазы подъема не включают событий инкубационных периодов этногенеза. И все же мы можем уверенно говорить о начальных моментах толчков, ибо почти для каждого толчка, в одном-двух случаях (этносов) удается заметить примерную дату рождения первого поколения пассионарных мутантов.

Этнос и космос в теории этногенеза Л.Н.Гумилева
Легенда к карте пассионарных толчков

Римской цифрой указан порядковый номер толчка, в скобках начальный момент толчка. Арабскими цифрами пронумерованы этносы, возникшие вследствие данного пассионарного толчка, причем в начале идет историческое или условное название этноса, затем в скобках название географической или этнокультурной области появления этноса, соответствующее точке на карте. В некоторых случаях вслед за этим дается краткая характеристика или важнейшие события фазы подъема.

I. (XVIII в. до н. э.) I. Египтяне-2 (Верхний Египет). Крушение Древнего Царства. Завоевание гиксосами Египта в XVII в. Новое Царство. Столица в Фивах. (1580 г.) Смена религии. КультOсиpuca. Прекращение строительства пирамид. Агрессия в Нубию и Азию. 2. Гиксосы. (Иордания, Сев. Аравия). 3. Хетты. (Вост. Анатолия!. Образование хеттов из нескольких хитто-хурритских племен. Возвышение Хаттуссы. Расширение на Малую Азию. Взятие Вавилона.

II. 1Х1 в. до н. э.1 I. Чжоусцы (Сев. Китай: Шэньси). Завоевание княжеством Чжоу древней империи Шан-Инь. Появление культа Неба. Прекращение человеческих жертвоприношений. Расширение ареала до моря ни востоке, Янцзы на юге, пустыни на севере. 2. (?) Скифы. (Центральная Азия!. 3. Кушиты (Большая излучинаHu.iul. Формирование и становление Нипатского царства в X— VIII в. до н. э. Возвышение Напаты и объединенное Египетски-Кушитское государство.

III.IVIIIв до н. э./I.Римляне. (Центр. Италия). Появление на месте разнообразного италийского (латино-сабино-этрусского) населения римской общины-войска. Последующее расселение на Среднюю Италию, завоевание Италии, закончившееся образованием Республики в510 г. до н. э. Смена культа, организации войска и политической системы. Появление латинского алфавита. 2. Самниты. (Италия). 3. Этруски. С.-3. Италия). 4. (?) Галлы (Южн. Франция). 5. Эллины (Сред. Греция). Упадок ахейской крито-микенской культуры в XI—IX вв. до н. э. Забвение письменности. Образование дорийских государств Пелопонеса IVIII в.) Колонизация эллинами Средиземноморья. Появление греческого алфавита. Реорганизация пантеона богов. Законодательства. Полисный образ жизни. 6. Лидийцы. 7. Карийцы. 8. Киликийцы. 9. Персы. (Иран). Образование мидян и персов. Дейок и Ахемен — основатели династий. Расширение Мидии. Раздел Ассирии. Возвышение Персиды на месте Элама^ закончившееся созданием Царства Ахеменидов на Ближнем Востоке. Смена религии. Культ огня. Маги.

IV. (Illв. до н. э.) I. Сарматы (Казахстан). Вторжение в Европейскую Скифию. Истребление скифов. Появление тяжелой конницы рыцарского типа. Завоевание Ирана парфянами. Появление сословий. 2. Кушаны-согдийцы. (Ср. Азия). 3. Хунны (Южная Монголия). Сложение хуннского родо-племенного союза. Столкновение с Китаем. 4. Сяньби. 5. Пуе. 6. Когуре (Южн. Маньчжурия, Северная Корея}. возвышение и падение корейского государства Уоспп (111—Чв.в. до н. э.) Образование па месте смешанного тунгусо-манчжуро-корейско-китайского населения племенных союзов, выросших в последствии в первые корейские государства Когуре, Силла, Пэкче.

V. (I в. н. э.) I. Готы (Южная Швеция I. Переселение готов от Балтийского моря к Черному (II в.) Широкое заимствование античнойкультуры, закончившееся принятием христианства. Создание готской империи в Восточной Европе. 2. Славяне. Широкое распространение из Прикарпатья до Балтийского, Средиземного и Черного морей. 3. Даки. (Современная Румыния!. 4. Христиане. (Малая Азия. Сирия. Палестина!. Возникновение христианских общин. Разрыв с иудаизмом. Образование института Церкви. Расширение за пределы Римской Империи. 5. Евреи. Обновление культи и мировоззрения. Появление Талмуда. Войны с Римом. Широкая эмиграция за пределы Палестины 6. Аксумчты {Абиссиния) Возвышение Аксума. Широкая экспансия в Аравию. Нубию. выход к Красному морю. Позже (IV в.1 принятие христианства.

VI. (VI в. н. э.1I. Ариоы-.мусульмане {Центральная Аравия/. Объединение племена Ливийского полуострова. Смена религии. Ислама. Расширение до Испании и Памира. 2. Раджпуты. (Долина Инда). Низвержение Империи Гупта. Уничтожение буддийской общины в Индии. Усложнение кастовой системы при политической раздробленности. Создание религиозной философии Веданты. Троичный монотеизм: Брахма. Шива, Вишну. 3. Боты. (Южный Тибет). Монархический переворот с административно-политической опорой на буддистов. Расширение в Центральную Азию и Китай. 4. Табгачи. 5. Китайцы-2 (северный Китай: Шэньси, Шаньдут. На месте почти вымершего населения Северного Китая появились два новых этноса; китайско-тюркский (табгачи) и средневековый китайский, выросший из группы Гуаньлун. Табгачи создали империю Таи, объединив весь Китай и Центральную Азию. Распространение буддизма, индийских и тюркских нравов. Оппозиция китайских шовинистов. Гибель династии. 6. Корейцы война за гегемонию между королевствами Силла, экче, Когуре. Сопротивление танской агрессии объединение Кореи под властью Силлы. Усвоение конфуцианской морали, интенсивное распространение буддизма. Формирование единого языка. 7. Ямато (Японцы). Переворот Тайка. Возникновение централизованного государства во главе с монархом. Принятие конфуцианской морали как государственной этики. Широкое распространение буддизма. Экспансия на север. Прекращение строительства курганов.

VII. (VIIIв.н.j.) I. Испанцы. (Астурия). Начало реконкисты, неудачно. Образование королевств: Астурия, Наварра, Леон, и графство Португалия на базе смешения испано-римлян, готов, аланов, лузитан и др. 2. Франки (французы). 3. Саксы (немцы). Раскол Империи Карла Великого на национально-феодальные государства. Отражение викингов, арабов, венгров, и славян. Раскол христианства на ортодоксальную и папистскую ветви. 4. Скандинавы (Южная Норвегия, Северная Дания). Начало движения викингов. Появления поэзии и рунической письменности. Оттеснение лопарей в тундру.

VIII (XI в. н. э.) 1. Монголы. (Монголия). Появление «людей длинной воли». Объединение племен в народ-войско. Создание законодательства — ясы и письменности. Расширение Улуса от Желтого до Черного моря. 2. Чжурчжэни (Маньчжурия). Образование империи Цзинь полукитайского типа. Агрессия на юг. Завоевание Северного Китая.

IX. (XIII в н. э.) I. Литовцы. Создание жестокой княжеской власти. Расширение княжества Литовского от Балтийского до Черного моря. Принятие христианства. Слияние с Польшей. 2. Великороссы. Возвышение Московского княжества. Рост служилого сословия. Широкая метисация славянского, тюркского и угорского населения Восточной Европы. 3. Турки-османы. (Запад Малой Азии). Консолидация беиликом Брусы активного населения мусульманского востока с добавкой пленных славянских детей (янычары) и моряков, морских бродяг. Средиземноморья (флот). Султанат военного типа. Оттоманская Порта. Завоевание Балкан, Передней Азии и Северной Африки до Марокко. 4. Эфиопы. (Амхарв, Шоа в Эфиопии). Исчезновение древнего Аксума. Переворот Со.юмонидов. Экспансия эфиопского православия. Возвышение и расширение Царства Эфиопия в Восточной Африке.

Предложенная карта пассионарных толчков отражает состояние этнологии в настоящий момент (1984). Белые пространства на ней — временное явление. И глядя на них, не следует думать, что ни в Западном, ни в Южном полушариях толчков не было никогда. Конечно они были, но когда и где конкретно проходили — этого с такой уверенностью как для Евразии пока сказать нельзя. Нет необходимых письменных источников. О толчках здесь мы можем говорить только с прибавкой «видимо». Видимо, ацтеки, муиски и инки появились в результате толчка, прошедшего на рубеже XI— XII веков по линии от Аризоны до оз. Титикака. Эта линия так же весьма близка к геодезической как и остальные девять. В XIII в. н. э. началось расселение полинезийцев с островов Таити. И это движение, продолжавшееся до XVI века, бесспорно пассионарный подъем. Такой же подъем мы наблюдаем в XIX веке у зулусов в Южной Африке. И тем не менее об этих толчках мы предпочли не говорить, фиксируя внимание только на достоверных, проверенных явлениях. При дальнейшем развитии этнологии число толчков, естественно, может увеличиться, может удлиниться и протяженность линий уже найденных и отмеченных на нашей карте. Какая из гипотез о природе толчков победит сказать трудно. Видимо, та, которая объяснит механизм мутаций. 11ассионарии-мутанты и древнеегипетские. и римские, и монгольские были одинаково пассионарны. А значит, рекомбинация (или разрыв) фрагментов хромосомы зародыша человека — есть определенная, повторяющаяся от толчка к толчку химическая реакция, происходящая весьма быстро и необратимо под воздействием неизвестного пока излучения в оптической части спектра. Мы знаем сейчас, что подобные перестройки на генном уровне легко стимулируются лучом лазера, что нашло уже применение в народном хозяйстве для получения урожайных сортов сельскохозяйственных растений [19]. Думается, что характер «пассионарного» излучения должен быть близок по своей природе к подобным лучам. Испускают ли их Солнце, или звезды, вспыхивающие время от времени в нашей Галактике, покажет дальнейшее развитие науки.

Банных С. Г., 2006